Хелена Томассон - Грузинский роман

Этого мужчину я ревновала отчаянно. Однажды было так, что мы расстались и не виделись с ним полгода. И вот я приехала к нему домой обсудить проект, который мы давно задумали, да никак не могли довести до конца. Визуальную составляющую этого проекта, мои фотографии и фильмы для оформления коммерческого проекта, могла сделать только я. Деловая встреча началась правильно, безо всяких объятий и поцелуев, даже дружеских. Но я, тем не менее, разволновалась при первом же появлении его, при первом взгляде на него. Отрастил бороду, как бывало часто зимой. Улыбался обветренными губами. Был одет в знакомый светлый свитер в полоску, обтягивающий широкие плечи. Дала себе установку сопротивляться чувствам изо всех сил. Забыть надо было, что мы были любовниками. Старалась отчаянно. Я пыталась не глядеть на него, не обращала внимания на его дом, который не видела после ремонта, но в который мы вместе покупали обои, я ни разу не взглянула ему в глаза. И так прошли еще несколько наших встреч. Постепенно я успокоилась. Наша совместная работа продвигалась. Но однажды искусственно натянутая тетива равнодушия дрогнула. Это случилось, когда он стал рассказывать о своих проблемах, о которых обычно говорят только очень близким людям. Затем усилил возвращающееся чувство близости, когда принес мне, работавшей несколько часов за компьютером, чашку чаю и сказал, чмокнув в щеку:

– Я ужасно рад, что могу хоть что-то сделать для тебя, Маша.

Такие простые и теплые слова. Но как сильно они на меня подействовали! Тогда и затеплилась опять и снова любовь к нему, захотелось плакать от нежности и желания. Я все эти чувства, тем не менее, спрятала подальше, не хотелось, чтобы он заметил. Однако в тот же вечер упомянутая тетива равнодушия бесцеремонно лопнула. Лопнула неожиданно, больно хлестнув по нам обоим.

Когда я заканчивала работу, ему позвонили по телефону, и он стал разговаривать так, что мне было слышно и понятно, что звонит девушка или женщина. Все мое спокойствие начало рушиться под возрастающими чувствами и любви, и ревности. Я стала спешно одеваться, не хотелось слушать о том, что хорошо бы им встретиться, что он скучает и все прочее. Он заметил, что я одеваюсь, прервал разговор и попросил девушку перезвонить позже. А я все равно убежала, предварительно наговорив ерунды. Ревновать было глупо, ведь мы не были любовниками уже много месяцев…

– Ты можешь спать с кем угодно, я тебе говорила много раз, ты свободен, я понимаю все. Только прошу об одном – не позволяй мне знать. Зачем ты мне позволяешь знать?!

– Машка, не устраивай мне сцен ревности. Я от этого отвык.

После того случая мы долго не виделись, прошло несколько месяцев. И вдруг – невероятное и очевидное – вместе летим в Грузию.

Наступил день отлета. Я с вечера собрала вещи, утром раздала ценные указания родным и отправилась с дорожной сумкой поставить автомобиль на многодневную парковку. Решила на маршрутке добраться до туристической фирмы, от которой автобус нас должен был повезти в аэропорт. В конторе туристического агентства мы получили свои билеты, проверили документы. Появился он. Поздоровались, улыбаясь друг другу. Я своей радости не скрывала. После посещений его жилища в качестве коллеги стало ясно, что любовь не делась никуда, прятать чувства не хотелось. Решила быть естественной в этой поездке. Хотелось дать волю своим чувствам и желаниям и позволить им самим привести к чему-нибудь наши отношения или прекратить их.

По дорогое в аэропорт друг мой разболтался, рассказал, что давно мечтал поехать в Грузию, ведь не был там никогда, даже в детстве. Вспомнили с ним всех известных грузинок и грузин, что принадлежат культуре грузинской, русской и мировой. Недавнюю выставку Пиросмани, прошедшую в Киеве, обсудили, поговорили о Кикабидзе, Брегвадзе, Гвердцители, Маяковском, Пушкине и Лермонтове, о переводах Пастернака и Ахмадулиной из грузинских поэтов, о Параджанове, затем о модной ныне джазовой певице Нино Катамадзе, о кино Иоселиани и Данелия, спектаклях Стуруа. Потом друг рассказал мне несколько грузинских анекдотов. Речь в них шла о деньгах и женщинах. Показалось даже, что готовился специально.

До вылета после прохождения всех проверок оставалось довольно много времени. Мы устроились в зале ожидания, непринужденно болтали, затеяли разговор о семейных делах. И тут я высказала мнение, что его недавний развод ведь ничего хорошего не принес ни ему, ни бывшей супруге. Что имеются в наличии двое немолодых и одиноких людей. Предположила, что у него дома теперь наверняка пустая постель и холостяцкий ужин. И тут он страшно обиделся, даже взбесился. Стал мне сердито доказывать, что никакой пустой постели нет, напротив, есть калейдоскоп любовниц, и все очень даже прекрасно на личном фронте. И что-то еще такое, из чего следовало, что его личная жизнь не мое дело, тем более что в ней все так хорошо и прекрасно. И я поняла, что ошиблась опять. Нет, не в том, что постель холодна. В этом не было ошибки, и холостяцкий ужин присутствовал, и одиночество. И еще какое одиночество! Но как я промахнулась, решив, что можно запросто поговорить с ним об этом! Наступила на мозоль, и так растертую до крови. Чего хотела? Боль причинить? Нет. Поговорить душевно? Куда там! И близко не подпустил.