Хелен Брукс - Нежная дикарка

Железное самообладание Маршалла, так долго удерживавшее его от последнего шага, рухнуло перед лицом ее безоговорочной покорности. Келси лишилась способности мыслить: весь мир для нее сосредоточился в этом мужчине, ее муже. Кроме Маршалла, вокруг не существовало ничего.

Схватив на руки ее трепещущее тело, он, жадно целуя ее в губы, отнес на кровать и, положив на мягкую постель, жадно всмотрелся в ее золотистую наготу. “Какая красота, какое совершенство…” На мгновение ей захотелось укрыться от этого огненного взгляда, но вот его руки и губы принялись ласкать и целовать округлые изгибы ее прелестного тела, и с этой минуты для нее исчезло все, кроме волн чувственных ощущений, которые захлестывали ее сильнее и сильнее. Она желала его больше жизни.

Он был с ней терпелив — всю меру этого терпения она оценила лишь много времени спустя, когда он открыл перед ней все свое искусство любовника, но в ту ночь его прикосновения были нежны и в то же время настойчивы, они подготавливали ее к всепожирающему наслаждению, которое им было суждено испытать и подобного которому она не могла себе и вообразить.

Когда он подмял ее под себя и вся мощь его тела уперлась в ее мягкую плоть, она, повинуясь женскому инстинкту, прильнула к нему, ее руки крепко обхватили его широкие плечи, а потом спустились на мускулистую спину, она изогнулась навстречу ему, вторя движениям его тела. На мгновение от страха перед неизведанным у нее перехватило дыхание, но он, тяжело дыша, покрыл ее лицо обжигающими поцелуями, и страх исчез.

Она услышала свой голос, жалобно выкрикнувший его имя в тот миг, когда она ощутила тупую боль, но после этого наслаждение, которое она начала испытывать, все нарастало, пока не стало мучительным, почти невыносимым.

От его ненасытной, яростной власти не было избавления, но она его и не желала. В этот миг он принадлежал ей, только ей — весь без остатка, душой и телом, все его помыслы и чувства устремлялись к ней одной.

И когда мир рассыпался на тысячу звенящих светлых точек, она услышала, как он торжествующе выкрикнул ее имя, его голосу отозвалось ее бешено бившееся сердце, а потом он ее отпустил, и мир снова обрел покой и цельность.

— Я не сделал тебе слишком больно, любимая? — дошел до нее его глухой голос сквозь влажные волосы, завивавшиеся в колечки вокруг ее лица; откатившись в сторону, он нежно положил ее рядом с собой, и она лежала в блаженном покое, положив одну руку на его покрытую волосами грудь. Впервые за много месяцев она чувствовала себя спокойно. Отдавшись ему полностью и без остатка, она обрела радость вместо унижения, удовлетворение вместо гложущего беспокойства. — Я хотел посвятить тебя в таинство любви медленно, бережно… — сокрушался он. — Но стоило тебе прийти ко мне в объятия, и я почувствовал себя как шестнадцатилетний мальчишка на первом свидании. Мне захотелось всего и сразу.

— Я люблю тебя. — Она не собиралась это говорить, но, когда слова сорвались у нее с губ, она ощутила облегчение. Теперь уже не имело значения, знает ли он, какие чувства она к нему испытывает. То, что произошло между ними, и его неожиданная нежность каким-то образом заставили ее забыть о тех унижениях, с которыми было сопряжено неравенство в их отношениях. Маршалл рядом, и она любит его больше жизни.

У нее целая жизнь впереди, чтобы заставить его полюбить себя так же беззаветно.

— Келси? — Она почувствовала, как он напрягся от ее слов, и на секунду испугалась, что на его лице появится знакомое ей холодное, отрешенное выражение, но когда она подняла на него глаза, то увидела, что его прекрасное лицо исказила душевная мука, а карие глаза стараются разглядеть в тусклом свете ее лицо.

— Ничего страшного, — быстро произнесла она, торопясь высказаться, прежде чем он, как бывало раньше, замкнется и отдалится от нее. — Я знаю, ты не можешь чувствовать того же, что я. Я все понимаю. Дело в Лоре, так ведь? Но…

— Лора? — Она запоздало вспомнила, как сердился он раньше, стоило ей произнести это имя, но на этот раз его голос был полон нежности. — Что значит — ты меня любишь? Тебе незачем это говорить.

— Но ведь я правда люблю тебя. — Отбросив всякую гордость, она искала в темноте взглядом его глаза. — Мне кажется, я любила тебя всю жизнь, но от этого ничего не меняется. Я ничего от тебя не требую, все равно… — Он не дал ей договорить: внезапно привлек к себе и так крепко обнял, что у нее перехватило дыхание, и далеко не сразу разжал объятия, а затем слегка отстранил, вглядываясь в лицо, и снова привлек к себе и положил ее голову себе на грудь.