Хелен Брукс: Нежная дикарка

За все свои семнадцать лет ей еще не приходилось ощущать себя такой неотесанной и наивной девчонкой. Почему у нее не хватило ума ни во что не вмешиваться? Все это в любом случае совершенно ее не касается. Она выставила себя перед ним дурой, и хотя холодная логика убеждала ее, что это неважно, на самом деле это было важно. Ужасно важно.

— Так и знал, что найду тебя здесь. Она медленно обернулась на низкий, сочный голос: Маршалл стоял, прислонясь к свилеватому стволу старой ивы, черная тень которой скрывала его лицо. Вот что еще всегда действовало Келси на нервы — его голос. Он не был похож ни на один голос, который ей когда-либо доводилось слышать, — сочный, густой и низкий, с какой-то ленцой, но способный мгновенно перейти в хриплый рык.

Она почти не сомневалась, что он будет ее искать: вряд ли ему захочется упустить такую замечательную возможность позлорадствовать над тем, как она опростоволосилась.

— Мне захотелось подышать воздухом, — выдавила она из себя и, вглядевшись в темноту, увидела, что он медленно кивнул.

— Разумеется.

Она изо всех сил напрягала зрение, но в темноте его лицо казалось лишь расплывчатым белесым пятном, а вкрадчивый голос ни о чем не говорил.

— Значит, ты был прав. — Она с трудом проглотила слюну. — Кажется, я не правильно оценила ситуацию.

— Это что, извинение? — Он подошел ближе, и теперь его лицо было видно достаточно хорошо, однако на глаза падала тень, а резкие черты лица были непроницаемы.

— Да, — едва слышно призналась она, отворачиваясь.

— Ну и ну! Поистине, вечер сюрпризов. Мне известно не слишком много особей женского пола, способных признать свою не правоту. — В его голосе звучала скрытая насмешка.

— Я не сказала, что не права.

— Ладно, не порти впечатления.

Келси чувствовала, что ему происходящее представляется донельзя забавным, и на нее внезапно нахлынуло желание проникнуть в глубины этого недоступного ей, скованного железным самообладанием ума.

— Если хочешь знать, мое мнение о тебе ничуть не изменилось, хотя и она не лучше. — Она дернула головой в сторону дома, и длинная прядь блестящих волос упала ей на лицо.

— Бедная Анна, — скривив губы, протянул он. — Неужто она так подставилась?

— Если ты знал, что она собой представляет, зачем же ты, если на то пошло, повсюду таскаешь ее с собой? По-моему, это просто… — она поискала слово порезче и наконец нашла, — просто подло.

— Подло? — Ей наконец удалось задеть его за живое: это чувствовалось по изменившемуся тону его голоса, в котором зазвучали металлические нотки. — Не говори глупостей. Что может ребенок вроде тебя понимать в подобных вещах?

— Слава Богу, немного, но я вовсе не ребенок! — Она посмотрела своими ясными янтарными глазами ему прямо в лицо. — Родители воспитали меня в убеждении, что с людьми заводят знакомство потому, что они тебе нравятся и ты хочешь побольше о них узнать. Разумеется, зачастую это ни к чему не приводит — со временем люди меняются и им мешают обстоятельства, но быть с кем-то просто для того, чтобы… — Она поколебалась. — Так вот, по-моему, это просто…

— ..подло. — От его голоса веяло арктическим холодом. — Это я уже слышал. — (Внезапно она поняла: несмотря на небрежную манеру держаться, он просто вне себя от ярости.) — Послушайте, юная мисс Совершенство, с какой это стати вы возомнили, что знаете ответы на все вопросы? У вас еще молоко на губах не обсохло, так что сидите и помалкивайте. Вас, уважаемая, всю жизнь держали под стеклянным колпаком, и вы ровным счетом ничего не знаете о реальном мире. Там все время идет борьба не на жизнь, а на смерть, девочка, не забывай.

— Реальный мир не имеет ровным счетом ничего общего с тем, о чем мы говорим.

— Не имеет? — Он отрывисто рассмеялся. — Да ну, неужели? Уверяю тебя, еще несколько лет — и твои взгляды и поведение изменятся и станут такими же, как у всех особей твоего пола.

— Если ты имеешь в виду, что я опущусь до жизненных принципов, которыми руководствуешься ты, то ошибаешься, — гордо ответила она. — Мне кажется, ничего лучше тех женщин, которые, видимо, находят тебя привлекательным, ты и не заслужил. В жизни не встречала такого пустого, бесчувственного…

В тот же миг он оказался рядом, и, увидев его лицо, она отпрянула и испуганно прижалась к твердой спинке скамьи. Похоже, она переборщила.

— Да, продолжай, пожалуйста. — В темноте его твердые, как камень, глаза казались совсем черными. — Это весьма поучительно. Я, по правде сказать, всегда считал, что ты развита не по годам, вероятно, из-за того, что ты — единственный ребенок. — Он был несправедлив, и им обоим это было понятно.