Эль Бруно - Параллель

“Да, что б ты провалилась”, – подумала я беззлобно, вздохнула и пошла уже в магазин. На прощание я притопнула ногой на ворону. Нечего тут сидеть и глазеть, пока люди читают.

Когда я вернулась домой, мне позвонила Женя. Я посмотрела на экран телефона, вспоминая времена, когда птицы разносили письма, написанные чернилами с помощью перьев. Чтобы написать это письмо, аристократу требовалось провести несколько лет с палачом, именуемым “учитель правописания”. Дурной почерк считался делом вопиюще неприличным. Над плохим почерком потешались.

В те времена я была бы уже казнена за зеленые глаза и темно-рыжие волосы. А еще за то, что живу одна и ни с кем не общаюсь. Типичная ведьма.

Звонок меня растревожил. Не люблю телефоны.

– Я не очень тебе надоела?

Она никогда мне не надоест, но я могу повторять это сотни раз, Женя не поверит. Никогда не поверит – теперь я точно знаю. Это заставило меня смириться с такими вопросами, как с ритуалом. И сколько бы раз она ни спросила, я отвечу:

– Нет.

И она тактично ничего не скажет по этому поводу.

– Просто я почти дошла домой и по дороге купила себе мороженое…

Ее слова и сам ее голос был со вкусом лета. Я слушала.

“Перестань мне звонить”.

– Обожаю лето, можно ходить в коротком платье… – говорила она.

– Они тебе идут.

Это правда, но я не умею делать комплименты, звучат дежурно и сухо. Может, потому, что я всегда констатирую факты.

– Да, я заметила, как на меня смотрят.

“Почему ты со мной разговариваешь?”

– Прости, что не писала вчера, – сказала я. Это мне тоже приходится говорить часто. “Ты из другого мира. Тебе не надо в мой. Ты там сойдешь с ума или умрешь”.

“Я не боюсь”, – слышу ее спокойный, решительный голос.

“Я решаю за тебя”.

– Ничего страшного, – она понимает меня и почти не сердится. Сердитость еще была утром, но она ушла.

– Хочешь, я приеду завтра? – спросила я.

– Ого. Почему бы и нет. Я, вроде бы, не занята.

“Я не хочу никуда ехать”.

Вам когда-нибудь доводилось ухаживать за чайной розой? Очень красивое растение, но очень нежное. У меня роза умерла. Женя и впрямь напоминает цветок. Из меня никудышный садовод. Не люблю ответственность за других людей. Я сама абсолютно инфантильное создание.

– У меня такое чувство, что завтра что-то изменится, – произнесла она задумчиво. – Ты знаешь, как пахнет гроза?

– Примерно…

Какая-то дрожь ознобом ощущалась в воздухе. Как лихорадка.

– Мне как раз нужно будет кое-что тебе показать. Это связано с горами, – сообщила Женя.

– Причем тут горы?

– Драконы любят горы, – с удовольствием сказала она.

– Драконы? – улыбнулась я.

– Угу. Самые настоящие…

Уже тогда я тоскливо предчувствовала, что завтра увижу ее в последний раз. Сердце распухло в груди, ему было тесно, оно сильно билось.

Эта девушка с ребенком в эпицентре конституции собственной личности. Ребенка нужно любить, защищать, наставлять, дарить ему нежность. Иначе они вырастут или умрут. Но я не собиралась любить ничьих внутренних детей. Может, еще несколько лет назад… Но не сейчас.

Ее внутренний ребенок умрет или вырастет. Лишь отчасти я буду тому виной. Очередной булыжник на ее кладбище забытых и ушедших. У каждого из нас есть такое кладбище.

“Почему ты держишься? Отпусти меня”.

“Я могу, – слышу ее серьезный голос. – Запросто. Уж поверь”.

Я верю.

***

С каждой встречей я откусывала от нее понемножку, хотя Женя больше похожа на абсент. Очень вкусно и оригинально в начале, а в конце тебе плохо от подступающей горечи и безумия. Послевкусие оставляют все, но такое – только она.

Перед тем, как сесть в метро, пришлось преодолеть силу притяжения квартиры. Точнее, одиночества, которое жило в квартире. Это так же трудно, как встать зимой ранним утром из-под теплого одеяла.

Потом я нацепила на глаза солнечные очки и надела наушники. Они большие, так что издалека я напоминаю рыжего долговязого радиста.

“Ну и что, что я еду к ней, словно на работу, потому что друзьям принято видеться регулярно? Это только мои проблемы. Я, как старый скотч, который ни к кому уже не может приклеиться, потому что его часто использовали. Зато в процессе я всё равно получу удовольствие, общаясь с ней и, возможно, смогу кому-то подарить радость”.

В вагоне метро я закрыла глаза. Шум невыносимо давил на голову, люди вокруг огромными жирными мухами пожирали пространство, мне чудился треск помех – густой до безумия.

“Не смотря ни на что, живи!”