Мэрил Хэнкс: Заблуждение

Уже три года Лаура Пейтсон жила в семье Бернсайдов. Жила чужой жизнью, в чужом доме, ухаживая за чужими детьми. Впрочем, она и сама казалась себе чужой. За эти три года она так и не смогла привыкнуть к своему новому лицу. Из зеркала на нее всякий раз смотрела незнакомая женщина, совсем не похожая на Сэнди Гранд, как она звалась когда-то...

Три года назад Лаура сказала себе, что Сэнди Гранд больше нет, что она погибла в автомобильной катастрофе и чем реже вспоминать о ней, тем лучше. Той наивной доверчивой девочки и в самом деле больше не существовало. В доме Бернсайдов жила внутренне опустошенная женщина, похоронившая и оплакавшая все свои надежды.

Впрочем, жилось ей не так уж плохо. Хозяева были добрыми и внимательными, а обязанности – необременительными. Помимо няньки, Бернсайды держали еще кухарку и горничную, так что Лауре не приходилось ни готовить, ни убирать. Она должна была только присматривать за двумя девочками-близнецами, да и то лишь в те часы, когда хозяйка отсутствовала или занималась чем-то другим. Но миссис Бернсайд была прекрасной матерью и очень много времени проводила с детьми.

Так или иначе, жаловаться было не на что. Лаура всегда любила детей и к близняшкам привязалась всей душой. Этих очаровательных кротких девочек невозможно было не полюбить. Они обе очень походили на отца, замечательного хирурга, который славился своей добротой и бескорыстием. Доктор Бернсайд нередко делал бесплатные операции, занимался благотворительностью, сотрудничал в различных христианских миссиях. Впрочем, справедливости ради надо сказать, что он мог себе это позволить: Бернсайды были весьма состоятельными людьми. В одной из таких миссий Лаура Пейтсон и познакомилась с ними...

Лаура была безмерно благодарна доктору Бернсайду и его жене. Она, очевидно, чувствовала бы себя почти счастливой, если бы не воспоминания, которые продолжали мучить ее и сейчас, три года спустя. Особенно тяжело приходилось по ночам, когда не на что было отвлечься, нечем занять себя. Но и вечерами, уложив девочек спать, Лаура часто мысленно возвращалась в ту маленькую квартирку на окраине Бостона, где жили они с Артуром до катастрофы. Та жизнь, пусть и не слишком благополучная, была ее жизнью, квартирка – ее домом, Артур – ее мужем... Теперь у Лауры не было ничего.

Как-то вечером, когда девочки заснули, она стояла у окна своей маленькой спальни, примыкающей к детской, и смотрела, как снег падает на крыши и мостовые Бостона. Мягкие пушистые снежинки, кружась в вечернем сумраке, прилипали к стеклу и покрывали деревья белым саваном.

Неожиданно Лаура вздрогнула.

Снег всегда вызывал у нее тяжелые воспоминания, с жестокой ясностью воскрешая прошлое. Неужели эта боль никогда не утихнет? Почему душевные травмы не заживают с годами подобно травмам физическим?

Лаура подошла к зеркалу и в который раз убедилась, что от шрамов на лице не осталось и следа. Странное дело, со своим заново созданным лицом она стала почти красавицей, в то время как раньше ее можно было назвать только хорошенькой.

Мысли Лауры прервал стук в дверь.

– Надеюсь, я тебя не побеспокоила? – Сильвия Бернсайд, хозяйка дома, всегда была безупречно вежлива и благожелательна. – Просто я хотела, чтобы ты знала: все дела улажены. Мой муж должен приступить к работе в новой больнице через месяц, поэтому мы переезжаем во Флориду но время рождественских каникул...

Их решение перебраться обратно на южное побережье обсуждалось уже давно, но Лаура старалась не думать об этом.

Прошло уже более двух лет с тех пор, как семья Бернсайдов, узнав немного ее историю, взяла эту тихую женщину с печальными глазами няней к своим девочкам-двойняшкам, которым сейчас было уже три годика.

Все это время Лаура чувствовала себя в безопасности, и если была не слишком счастлива, то, по крайней мере, спокойна. Переезд означал перемены и полную неизвестность впереди. Лаура тяжело опустилась в кресло.

– Конечно, мне будет не хватать Бостона, – продолжала Сильвия, садясь напротив, – но я так соскучилась по теплу! А адвокатской практикой я смогу заняться и в Майами. Но главное – мы будем жить по соседству с моими стариками. Мама не может дождаться, когда получит возможность возиться с детьми!

С детьми, которые в свое время заняли пустые руки и пустое сердце Лауры...

– Хотя я подозреваю, что она избалует их... Заметив отчаяние в глазах молодой женщины, которое та тщетно пыталась скрыть, Сильвия осеклась и, помолчав немного, заговорила подчеркнуто деловым тоном: