Екатерина Бердичева - Фиолетовый снег

«Окрасился месяц багрянцем, где волны бушуют у скал, – начала я, -

Поедем, красотка, кататься, давно я тебя поджидал…»

Рассказывая публике историю о девушке, ее коварном возлюбленном и о том, на что способна безответная любовь отвергнутой женщины, я смотрела в зал. И вот народ начал оборачиваться, зажигая в глазах огоньки сопричастного внимания. Я же вдохновенно пела, протягивая свободную руку ко всем, меня слушающим:

«Меня обманул ты однажды, сегодня тебя провела.

Смотри же: вот ножик булатный, недаром с собою взяла!

И это сказавши, вонзила в грудь ножик булатный ему.

Сама с обессиленным сердцем нырнула в морскую волну…»

Когда дело дошло до двух трупов на песчаном берегу и обломков лодки, мужчины шумно вздыхали, а женщины тихо рыдали в платочки. Я закончила петь и, подняв брови, посмотрела на пианиста.

– Продолжаем! – Кивнул он. – Дальше что?

А потом, с микрофоном в одной руке, со стаканом воды в другой, я исполнила «У церкви стояла карета», «Нiчь яка мiсячна», «По муромской дорожке», чего-то еще… И вдруг поняла, что кураж вот-вот закончится. Оба ресторанных зала, то есть все люди, в них сидящие, вместе с официантами, уборщицами и даже гардеробщиком, теперь стояли у сцены и с затуманенными взглядами внимали чудесному волшебству музыки и прекрасным трогательным историям, рассказанным русскими, и не только, сочинителями. Остановившись перевести дух, я посмотрела на музыкантов и сложила крест-накрест руки, поскольку слов слышно не было. Народ хлопал, свистел и кричал, требуя продолжения. Пианист встал и подошел ко мне. Опустивши микрофон, я помотала головой.

– Здорово поешь. – Сказал парень. – Может, продолжим?

– Больше не могу! – Честно призналась я.

– Последнюю? – Пошелестел купюрами музыкант.

– «I will always love you» сыграете?

– Хочешь, вместе споем? – Неожиданно предложил он.

– Согласна.

Парень тоже взял микрофон и, встав рядом, обнял меня за плечи.

– Всем женщинам и мужчинам моей родной школы посвящается! – Заметила я стоявших неподалеку коллег.

И мы начали петь. У пианиста оказался красивый хрипловатый голос, оттеняющий мое сопрано, словно золото благородный самоцвет. Мы выкладывались по полной, обнажая перед слушателями счастье и боль своей души. Парень с гитарой, бывший их фронтменом, одобрительно поглядывал в нашу сторону. Посмотрев на публику, я увидела сияющие глаза женщин и влажные – мужчин.

– …Прощай, и пожалуйста, не плачь. Мы оба знаем, что я не та, кто тебе нужен, – пела я по-английски, переведя глаза на музыканта. – Я желаю тебе радости и счастья. Но, самое главное, я желаю тебе любви…

– Я всегда буду любить тебя! – Закончили мы, прижавшись и глядя друг на друга. Зал взорвался. Со сцены меня спустили на руках, поставили на ноги и сунули бокал с шампанским. Я лихо выпила до дна. Стены тихо кружились от усталости и эйфории. Я так давно не пела, что уже успела позабыть, какой это кайф!

Парень-пианист отдал честно заработанные пятнадцать тысяч. Нескромно думая, что они на мне сделали месячную выручку, ибо деньги, пока я пела, тянули со всех сторон, я, пошатываясь, брела к коллективу, в кои загребущие ручки в конце концов и попала. Тут же была накормлена и усыпана дифирамбами так, что возгордилась и стала оглядываться в поисках дальнейших приключений. И здесь мой взор упал на соседний столик с парнями-бизнесменами. Один из них, черноглазый, черноволосый, с печатью балагура и души компании на лице, приглянулся мне настолько, что, отодвинув рукой пьяного физика, я пошла на штурм.

– Могу я Вас пригласить потанцевать? – Спросила я, держась за спинку его стула.

– Разве такой девушке можно в чем-либо отказать? – Усмехнулся он, и мы пошли на танцпол.

Весь оставшийся вечер я провела в их компании. Потом, поздней ночью, мы гуляли по улицам вместе с его другом и какими-то другими девицами. Потеряв друзей моего нового знакомого у дверей какого-то кабака, мы, улыбнувшись удаче, сели в такси и поехали к нему домой. Середина следующего дня достала меня телефонным звонком матери и огромным букетом белых роз, благоухавших у изголовья незнакомой мне кровати. Рядом лежал самый прекрасный мужчина, которого я раньше только лишь представляла в своих ночных грезах. Мы стали встречаться практически каждый день, а через месяц я уже обосновалась в его квартире вместе с вещами. Еще через полгода, сделав вывод, что вместе лучше, чем порознь, мы поженились и вот уже живем душа в душу пять лет. Детей у нас, правда, нет. Но Семен говорит, что успеем. В этом году мы побывали в Италии и объехали там все, до чего мог дотянуться любопытный русский нос. А с детьми ничего бы не получилось, говорил мой муж. Наверное, он прав.