Кристина Губина - И это пройдёт

Единственный плюс быть старшим ребенком – в том, что тебе всегда покупают новую одежду и не приходится что-то за кем-то донашивать. Все. Когда я была в пятом классе, Ксюша уже пошла во второй, и у нее начался английский. Если год назад все уроки с ней делала мама, то теперь ответственность за ксюшины оценки с какой-то радости легла на меня.

Учитывая, что я никак не могла привыкнуть к тому, что теперь все уроки проходили в разных кабинетах и с разными учителями, а объем домашних заданий с каждым днем только увеличивался, выполнять их за двоих было, мягко говоря, непросто. К тому же, в то время я активно занималась в секции плаванья, так что, времени на все не хватало, и я стала выполнять свою «домашку» задней левой ногой в надежде, что как-нибудь пронесет. Но не пронесло.

В моем дневнике все чаще стали появляться «тройки» и «двойки», поэтому я все чаще стала получать ремня дома. Выплеснуть все эмоции могла только на тренировке, пока проплывала разминочные два километра. Плыла всегда быстро, с агрессией отталкивалась от бортиков, представляя, что это долбанные уроки, долбанный дневник с плохими оценками и долбанные учителя, которых я абсолютно не понимала. Наверное, поэтому я очень быстро добралась до второго взрослого разряда. Я была в растерянности, такого еще никогда не случалось, только не со мной. А мама все продолжала орать на меня за плохие оценки и даже попыталась запретить мне заниматься плаваньем.

А потом я опоздала на тренировку из-за факультатива по математике, и Виталий Владимирович не пустил меня в бассейн. Я решила зайти сама и плавала на соседней дорожке до тех пор, пока занятие не закончилось.

Я стояла и сушила волосы феном, когда тренер подошел ко мне с вопросом:

– Говорил же, что сегодня в бассейн тебе нельзя, зачем плавала?

– Отстаньте, – мой подростковый нрав взял верх, и я впервые нагрубила взрослому человеку. А Виталий Владимирович молча отошел и стал кому-то звонить.

Вечером я выполняла школьные задания. Вдруг в дверь начали сильно стучать. Сначала я испугалась, а потом поняла, что это мама вернулась с работы.

Не раздеваясь, она открыла шкаф, в котором висели ремни отца, и поволокла меня в комнату за волосы. Потом бросила на паркет, схватила за ноги и начала бить меня этим ремнем. Ее лицо было красным от злости, мое – от слез.

– Отстаньте?! Как ты вообще с тренером разговариваешь?! А что будет дальше?! Ты мать родную пошлешь?! Как же я тебя ненавижу! Я тебя убью! – она кричала и продолжала меня бить. Я сцепила зубы, чтобы не закричать от боли, а вот слез сдерживать не смогла. Все было, как в тумане. Я увидела в ее лице лицо своего отца.

– Мама, пожалуйста, не надо, – взмолилась я в какой-то момент. В это время Ксюша сидела и плакала в соседней комнате. Я думаю, ей было очень страшно, даже больше, чем мне.

Когда все закончилось, мама повела меня в ванную умываться и заодно принять душ перед сном. Я чувствовала, как у меня болит спина – оказалось, там остался огромный синяк. Еще мама случайно (я так думаю) разбила мне висок.

– Если кто-то спросит, скажи, что Ксюша игрушкой стукнула, ладно? – мама с надеждой смотрела мне в глаза перед сном.

– Хорошо, – было очень страшно, мне казалось, что ночью мама все-таки доведет дело до конца и убьет меня, поэтому, несмотря на адскую усталость, долго не могла уснуть. Задремала только когда услышала, что мама выключила свет и телевизор в своей комнате.

Утром мама очень извинялась передо мной, пока заплетала нас с Ксюшей в школу. Это была наша утренняя традиция: мама просыпалась в половине шестого или даже раньше, готовила завтрак, потом будила нас с сестрой, чтобы сделать прически, и уезжала на работу в город. После ее ухода мы ложились спать до половины восьмого и собирались на учебу уже самостоятельно.

Конечно, я простила маму. А как иначе? Она жутко устает, а я в последнее время часто ее расстраивала, вот она и сорвалась.

Дальше все снова вернулось на круги своя: мы с Ксюшей смотрели «Доброе утро» за завтраком, одевались в приготовленную с вечера одежду, спорили о том, кто будет мыть посуду, доводили друг друга до слез, пытаясь снять скальпы во время драки. Потом шли в школу разными дорогами и весь день дулись друг на друга, чтобы после уроков дома попросить прощения, обняться и подраться снова через пятнадцать минут.

У Ксюши одно время была самая идиотская привычка на свете – разбрасывать по дому свою одежду. Я все угрожала ей, что выкину эти шмотки с балкона, если она не прекратит вести себя, как свинья, а она только посмеивалась надо мной. А потом плакала, собирая свои блузки под окнами.