Александръ Дунаенко - Шанс

– Правильно, – ответила Тоня. – Не было ни тесёмочек, ни завязочек.

И никаких трусиков на мне не было.

Это всё – компьютер. Есть такая программа, её можно скачать на сайте www. trusifrance. С помощью специального карандаша на голом теле обводишь участки, которые ты хотел бы прикрыть. Форму этим участкам придаешь произвольную. Есть готовые модели – стринги, бикини, шорты. Отдельный раздел – «Back in USSR». Там – всё советское бельё, включая ношенные и залатанные варианты.

У тебя в спальне под потолком находился специальный излучатель. Когда он включен – на мне та одежда, которую я ввела для себя в компьютер. Я имею в виду – бельё. Оно высвечивается так же, как знаки «взятка» на меченых купюрах. Принцип приблизительно такой же.

Я отпил ещё пару глотков «Трифешты», протянул руку к Тоне и потрогал рукав пеньюара.

– Я же сказала – бельё, – опять рассмеялась Тоня.

И она сбросила пеньюар и оказалась в тех самых легчайших, без всяких тесёмок, сиренево-голубых трусиках, в которых заходила ко мне в тот памятный, первый вечер. Теперь мне показалось, что они, действительно, слегка фосфоресцируют. Что там написано в программе – «треугольник от стрингов»?…

И я разделся тоже. Только меня не прикрывал ни лоскут, ни квадрат, ни даже какое-либо мутное пятно, смоделированное заморской программой. Да и все эти цацки казались сейчас абсолютно лишними. Потому что на данный момент я представлял собой блистательное творение, чудо современной хирургии. Мой пенис по отношению к моей фигуре был звеняще перпендикулярен.

Я прошёл, лёг на постель. Сложил руки за голову. И посмотрел на Тоню. Красивая у неё фигура…

– Ну, иди же ко мне, – мысленно позвал я эту удивительную женщину.

Тоня, кажется, уже давно понимала меня без слов. Она ступила на широкую мою – нашу кровать и сделала по направлению ко мне несколько шагов своими стройными ногами. Расставила их надо мной. Шире ширины плеч. Опустилась, присела так, чтобы напряжённым своим естеством, его концом, я коснулся сиреневого треугольника, скрывающего её тайну. Я коснулся… Но, вместо прикосновения к шёлку, хлопку, тонкому синтетическому обману, услышал… горячую женскую плоть…

Тоня опустилась чуть ниже. И головка свободно ушла в сиренево-голубую ткань…

Безумная и бесстыдная была ночь.

На Марсе жизнь есть.

И там…

Там даже можно увидеть, как цветут яблони…

Мы уснули под утро. Устали. Хотя, как мужчина, я был готов продолжать любовные нападения на это восхитительное, страстное, жаждущее меня, тело.

Макака лирохвостый – это, я вам скажу – круто.

А когда проснулись… Как было хорошо, когда мы проснулись!

Солнце в спальне. Смятая постель. Приятное нытьё в опустошённых тестикулах…

– Саша, ты уже проснулся?

Тоня смотрела на меня, приподнявшись на локте. Грудь обнажилась – не могу оторвать глаз – как она красива!

– Саша… Саша, знаешь, что?…

– Что? – я всё никак не могу отвести глаз от её груди.

– Саша… Я хочу от тебя ребёнка… Я хочу от тебя, Саша, много детей…

Ну, вот. Уж это-то сейчас зачем. После всего того, что мы друг о друге знаем, говорит мне вдруг такие вещи?

– Тоня, – отвечаю, ты, конечно, умная женщина, но ты хоть понимаешь, о чём говоришь? Ты знаешь, от кого мне пришили… можно, я скажу прямо? – яйца?

Ты что, хочешь, чтобы у нас появился маленький, хвостатенький, и чтобы его потом показывали в кунсткамере? И как мы его назовём? Макак Александрович?…

– Да, нет, – устало улыбнулась мне Тоня. У нас будет обыкновенный ребёнок. И назовём мы его обыкновенным человеческим именем. Самым хорошим на свете.

Ты знаешь, тогда, когда тебе делали первую операцию, я попросила хирурга поместить твои яички в специальный банк для сохранности. И они лежали там, в жидком гелии до тех пор, пока не настал подходящий случай для твоего восстановления…

– Хорошо, что я их тогда не съел, – подумал я, глядя на свою фантастическую женщину глазами, которые наполнились слёзами счастья и умиления…