Дэни Коллинз: Испанские страсти Скарлетт

Они подъехали к больнице. Водитель позвонил заранее, и медсестра уже ждала Скарлетт с передвижным креслом.

Медсестра взглянула на Хавьеро с испугом и состраданием – реакция, к которой он уже стал привыкать, но все равно ему хотелось зарычать.

Он повернулся к ней спиной и наклонился, чтобы помочь Скарлетт устроиться поудобнее.

Пришлось соблюсти бюрократические нормы, заполнить необходимые бумаги. Медсестра измерила Скарлетт кровяное давление и температуру, помогла переодеться.

Это дало Хавьеро время осознать, что он вот-вот станет отцом. На него обрушилась лавина обязанностей. А что он знал об отцовстве? Время от времени проводил час с детьми своих двоюродных братьев и других родственников, но у них были приличные, порядочные родители. Единственный пример, который был у него, – язвительная мать и деспотичный отец. Черт бы побрал этого старика и его постоянные манипуляции!

Нико, должно быть, знал, какое осиное гнездо он построил, оставляя свои деньги внукам. Но разве Николай Милонас когда-нибудь хоть на йоту сожалел о страданиях, которые причинял своим близким? Дедушка Хавьеро был на мели, едва держась за свои владения в Испании, когда согласился на брак его старшей дочери с Нико. Палома была молодая, красивая и полная решимости спасти от финансового краха свою семью.

Нико, однако, не бросил свою любовницу, даже после помолвки с Паломой. Продолжал встречаться с Эвелиной вплоть до ночи перед своей свадьбой.

И не слишком беспокоился о предохранении, будучи уверен, что, преданная своей карьере модели, Эвелина не допустит беременности.

Эвелина зачала Вэла со злым умыслом и объявилась беременная с протянутой рукой, когда Палома узнала, что носит Хавьеро.

– Ты обрекла меня на тот же кошмар, в котором я вырос, – обвинил он Скарлетт, когда она устроилась на кровати и медсестра ушла.

– Ты хотела подождать с известием о том, что у меня ребенок на подходе, до того момента, когда я женюсь?

– Твоя свадьба была назначена только на следующий год, – пробормотала она. – Нико попросил меня подождать, пока он умрет, прежде чем я скажу тебе. Он очень нуждался во мне тогда и не сомневался, что ты будешь настаивать, чтобы я ушла от него, если узнаешь. И я сделала, как он просил.

Скарлетт попыталась встать с кровати.

– Куда ты собралась?

– Мне нужен мой телефон. Киара, наверное, волнуется.

– К черту Киару, – огрызнулся Хавьеро, достал из шкафа сумочку и передал Скарлетт.

Она вынула телефон, взглянула на экран и быстро бросила его на матрас, застонав и согнувшись пополам.

Несмотря на отвратительное настроение, сердце Хавьеро тревожно сжалось.

– Мне позвать медсестру?

Он направился к двери.

– Это ни к чему. Я сказала, что хочу родить естественным путем, – простонала она.

Хавьеро застыл в дверях.

– Какого черта ты хочешь с этим мириться? Можно же предпринять что-нибудь.

Скарлетт облизнула пересохшие губы.

– Киара родила естественным путем. И я справлюсь.

Тем не менее она обхватила руками живот, как будто пытаясь не дать ему разорваться, лицо исказила гримаса боли.

– Я не понимаю, как это происходит, – пробормотал Хавьеро. Даже в самых смелых мечтах он не предвидел ничего подобного, вставая сегодня утром с постели.

Зазвонил телефон Скарлетт.

– Киара, – сказала она, дрожащими руками поднеся трубку к уху. – У меня начались роды. Где ты? Как теперь быть? – В голосе ее слышалось отчаяние. – Нет, подожди. – Она взглянула на Хавьеро, сомнение и страдание затуманили ее голубые глаза. – Хавьеро хочет остаться со мной.

Он без колебаний шагнул к ней, как будто готов был оттолкнуть любого, кто попытается встать между ними.

Хавьеро был достаточно близко, чтобы услышать женский голос в телефоне, спрашивающий: «Ты этого хочешь?»

– Я не знаю. – Скарлетт потерла морщинку боли между бровями. – Мне пришлось все ему рассказать. Теперь он считает, что тебе не следует здесь находиться. Из-за Вэла. – Ее голос звучал потерянно и глубоко уязвленно. И… неужели она плачет?

Скарлетт обычно была крепкой, как сталь. Она спорила с разумом и до последнего сохраняла хладнокровие. Вот почему всегда его раздражала. И при этом казалась неотразимой.

Вид ее слез, стекающих по щеке, вызвал у него желание стать для Скарлетт надежным щитом. Все, что произошло между ними, должно было продолжиться – сейчас он твердо это осознал.

Хавьеро коснулся ее колена, чтобы привлечь внимание. Она с опаской встретила его взгляд. И этот взгляд выражал уверенность, пусть ничем и не обоснованную, потому что Хавьеро понятия не имел, чем сможет помочь, но знал, что все равно здесь останется.