Дэни Коллинз - Испанские страсти Скарлетт

– С тех пор, как ее мать, Киара, родила два года назад. Они живут с нами на острове с середины ее беременности.

– Это невозможно. – Хавьеро говорил с циничной уверенностью человека, всю жизнь имевшего дело с другой семьей своего отца. – Эвелина использовала бы ребенка, чтобы повлиять на отца. У тебя не было никаких равных возможностей.

– Эвелина ничего не знает об Аурелии. – Скарлетт не стала утруждать себя объяснениями. – И Вэл тоже не знает. Нико не хотел, чтобы кто-то из вас знал. Это вызвало бы новые сражения, а он был слишком слаб, чтобы выдержать их. Эвелина и Палома получат по миллиону евро, а остальное достанется Аурелии и… – Ее рука легла на живот.

– Ну разве это не мило? – выпалил Хавьеро. – Он скрывал от нас наших собственных детей и обменял их в равной степени на свое проклятое состояние. Неудивительно, что мама выглядела такой взволнованной, когда вышла отсюда. Ты сказала ей, что ребенок Вэла получает половину, а она только миллион?

– Нет. – Скарлетт старалась выдержать его ядовитый взгляд.

– Струсила, – произнес он, хрипло рассмеялся и покачал головой. – Его дурацкие игры до самого горького конца! И ты помогала ему, – укорил он. – Ты знала все это, когда в тот день приехала в Мадрид. В тот день…

Хавьеро указал на ее живот. Его презрение стало ударом ножа в ее сердце.

– У меня нет времени оправдывать его действия или мои. Мне нужно в больницу.

Она взглянула на свой телефон на полу, возможно, разбитый.

– Киара – мой партнер по родам. Ты позовешь ее для меня? Она не отвечает на мои сообщения.

– Мать ребенка Вэла – твой партнер по родам?

Его издевательский тон разозлил Старлетт.

– Пренебрежение тут неуместно. Аурелия – невинное дитя, а Киара – лучший друг, который у меня когда-либо был. Ближе, чем сестра. Можешь ненавидеть Нико и Вэла, если хочешь, но не смей нападать на мою подругу и ее ребенка.

Рука Хавьеро ударилась о мрамор столешницы, он наклонился к Скарлетт, приблизив свое изуродованное лицо к ее лицу.

– Посмотри мне в глаза, Скарлетт. – Его дыхание драконьим огнем обожгло ее щеку. – Это мой ребенок?

Она дрожащими губами хрипло произнесла:

– Да, твой.

Он выпрямился.

– Я отвезу тебя в больницу. Пойдем.

– Мне очень жаль, что я не приехала тогда к тебе в больницу…

Они сидели на заднем сиденье его машины.

Хавьеро, потрясенный известием о беременности Скарлетт, был погружен в свои мысли и не сразу отреагировал.

– Зачем тебе это? – спросил он отстраненно.

Тогда рядом с ним была только мать, но Хавьеро не тешил себя иллюзиями о широте ее материнской заботы. Палома не была Эвелиной Казале, если говорить о безмерной жадности, но и она не желала упускать то, что, как считала, принадлежало ей.

И сегодня Палома в раздражении отправилась в свой отель после того, как они со Скарлетт вышли из дамской комнаты и сообщили ей условия завещания. Ее не впечатлил унаследованный миллион евро.

От Нико она получала значительно больше и такую сумму могла выбросить на импульсивную поездку на Ривьеру или тщеславную покупку в Париже.

– Твой отец был очень болен, когда я узнала… – сказала Скарлетт.

– У тебя не было времени. Я понимаю. – Его сухой тон свидетельствовал о том, насколько жалкими он находил ее оправдания.

Она вздрогнула.

Хавьеро не собирался прощать ее выбор продолжить работать на тирана.

Он цинично усмехнулся:

– Ты забеременела нарочно? Чтобы попытаться заполучить его деньги?

– Если бы это было все, чего я хотела, то могла бы переспать с Вэлом, – бросила она ему. – И деньги Нико, кстати, мне не достанутся. Я имею право на пособие, чтобы растить ребенка в комфорте, и получаю зарплату за управление имуществом Нико, но основная часть будет храниться в доверительном управлении для…

Она сделала глубокий вдох, задержала дыхание.

Беспокойство прорвало стену его гнева, когда он увидел, как румянец на ее щеках стал исчезать. Над верхней губой блестели капельки пота.

– Разве ты не должна как-то по-особому дышать? – хрипло спросил Хавьеро. Он видел что-то подобное в телепрограмме о родах.

Она бросила на него яростный взгляд, но задышала чаще, и вскоре боль стала ослабевать.

– Ты отказался видеть собственного отца, – выпалила она. – Откуда мне было знать, захочешь ли ты сам стать отцом?

Хавьеро готов был зарычать от гнева. Его захлестнула ярость от того, что Скарлетт все эти месяцы была рядом с Нико. Нико должен был умереть в одиночестве, сукин сын.