Борис Горанский - Близнецовые пламена

– Нет, сам я не пишу музыку, но я ее слышу. Я каждую ночь слышу совершенно незнакомую музыку.

– И ты не пытался ее играть?

– Пытался, но она сильно отличается от той музыки, которую все играют и которая сегодня принята.

– Может, покажешь?

– Да, да, покажи! – взмолилась Европа.

Авнер поднял скрипку и заиграл.

Соломон в назначенное время пришел по указанному адресу. Его глазам предстал большой красивый дом, на эмблеме которого ясно угадывалось, что его владелец врач. Соломон постучал в дверь и ему навстречу вышел хирург семьи Гонзага, еврей по происхождению – Давиде деи Коэнни. Соломон много раз встречался с ним на различных концертах, но лично знакомы они не были. Давиде был старше Соломона, но выглядел очень хорошо.

– Шалом, Соломон! – поприветствовал гостя Давиде, подчеркивая свою принадлежность к еврейскому роду!

– Шалом, Давиде! – ответил Соломон, не скрывая радости от общения с соплеменником.

Давиде пригласил войти Соломона в дом. Они расположились в рабочем кабинете доктора, на мягком диване, перед резным столиком, на котором стояла ваза с фруктами, сладости, сыр и бутылка хорошего итальянского вина. Давиде разлил вино по бокалам, предложил Соломону угощения и не спеша начал разговор.

–Я вчера имел удовольствие слушать оперу. Ты замечательно играл, герцог был в восторге.

– Спасибо за добрые слова, уважаемый Давиде, но в том заслуга не столько моя, сколько господина Монтеверди, написавшего такую прекрасную музыку.

– Перестань, Соломон! Ты и сам великолепно пишешь. Я слышал твои мадригалы, они бесподобны. Насколько я знаю, Клаудио мечтает переехать в Венецию. Он, после смерти жены и детей все больше подумывает о принятии духовного сана. И когда это произойдет, именно ты станешь главным капельмейстером двора. Попомни мое слово.

– Я стараюсь не загадывать вперед, Давиде. Как будет, так и будет. Мне вполне достаточно той должности, которую я занимаю. Тем более, что Монтеверди гениальный композитор и музыкант. Большое счастье работать с таким человеком.

Они немного помолчали. Соломон попробовал вино. Оно оказалось превосходным.

– Кстати, у тебя очень талантливая сестра, – сказал Давиде. – Как ее зовут?

– Ее зовут Европа! Да, она очень талантлива и очень хорошая хозяйка. Наши родители давно умерли, и я ее воспитывал, как свою дочь.

Соломон понял, что именно сейчас начнется разговор, ради которого его пригласили сюда.

– Послушай, Соломон, у меня есть сын Абель. Он сейчас учится на врача в Венеции, но через месяц возвращается сюда и будет работать вместе со мной. Ты уважаемый, состоятельный человек, я тоже, так почему бы нам не познакомить моего сына и твою сестру? Мне кажется, что они составят отличную пару. В их возрасте уже пора обзаводиться семьей. Как ты думаешь?

– Да, в их возрасте уже пора обзаводиться семьей. Я тоже об этом думал, но я бы не хотел решать этот вопрос без мнения сестры. Но познакомить их конечно нужно! А там, посмотрим.

– Тогда договорились!

Мужчины пожали друг другу руки, немного еще посидели, поговорили на разные пустяковые темы, после чего Соломон поблагодарил Давиде за радушный прием и покинул его дом.

Авнер находился в комнате, которую ему так любезно предоставил Соломон, и сидя на табурете что-то тихонько наигрывал на скрипке. Его мысли витали, где-то очень далеко. Он вспоминал дом, родных, но более всего вспоминал слова старого Шимона. Прошло около трех месяцев с тех пор как Авнеру пришлось покинуть Испанию, но все это время его неотступно преследовали слова старого учителя: «Ищи себя, сынок! Ищи себя!»

–Что же это значит? Что значит искать себя?

Авнер играл незнакомую для себя мелодию и думал, думал. За время скитаний он научился вызывать в памяти самые яркие и самые добрые события жизни, а также свои сны. Вот и сейчас, он видел очаровательную Европу, слышал ее смех и снова переживал момент их встречи.

– Европа, какая она красивая! Как могло случиться, что я видел во снах ее глаза? Как могло случиться, что она мне помогла остаться тогда живым?

Все эти вопросы мучили юношу, и он раз за разом придумывал все новые и новые объяснения этим странным и волнительным событиям.

В дверь тихо постучали, Авнер отвлекся от своих раздумий, положил скрипку и встал. В комнату вошла Европа.

Было видно, что утренняя встреча тоже не оставила Европу равнодушной. Она заметно стеснялась и волновалась, но интерес, который молодой человек вызвал в ней, взял верх над всеми остальными чувствами. Было в нем что-то такое, чего девушка не могла объяснить, но ее непреодолимо к нему тянуло. Авнер испытывал похожие чувства и находился в полном смятении.