Ольга Рузанова - Десять дней, девять ночей

Я внимательно вглядываюсь в его глаза, пытаясь увидеть в них хоть каплю вины за содеянное, но вижу лишь досаду и раздражение. И ни грамма раскаянья…

– Сюрприииз!!! – демонстрирую ему бутылку вина, от которой уже изрядно болит рука и ноет правое плечо…

– Мне очень жаль… – печально вздыхает он, – Но, Катя, ты должна знать, что между нами с Таней нет ничего серьезного, это бы.....

– Уходи!.. – прерываю я.– Я устала…

– Я никуда не уйду, пока мы не поговорим!

– Влад, уйди по-хорошему…– я выхожу в прихожую и ставлю бутылку на комод.

– Катенька, я люблю только тебя!!! То, что ты увидела, никак не отразится на нашей семье!!! Мы будем жить, как жили… – несмотря на тупое оцепенение, чувствую, как мои глаза лезут на лоб… он серьезно: "будем жить, как жили"?.. Я смотрю на него так, как будто вижу в первый раз.

– Ты совсем дебил, да?! Вали отсюда, пока я не разбила эту бутылку о твою башку!!!

– Ты и Денис – это все, что у меня есть… – пафосно прижимает ладонь к груди.

Я меняю тактику:

– Влад, пожалуйста, уйди!.. Переночуй у своей мамы, например. А завтра мы обязательно поговорим… правда!

Ненавижу выяснять отношения. Сейчас больше всего на свете я хочу, чтобы он ушел и оставил меня одну, наедине со своими мыслями, и с моей новой реальностью. В голове такая сумятица, что я пока не в состоянии трезво оценить ее. А тут еще этот Влад жужжит над ухом, как надоедливая муха.

– Ладно, ты права… утро вечера мудренее – переночую у Эдика. Но утром я приду и мы поговорим. И не забудь, нам завтра Дениса забирать!

– Да-да, иди… – я потираю пальцами виски, чувствуя приближение приступа головной боли.

Он надевает куртку и ботинки.

– Ну, все, я пошел… – открывает дверь…

– Влад, один вопрос: ты хоть постельное белье собирался поменять?..

– Я… эээ… ну, да, конечно!.. За кого ты меня держишь?!

Глава 3.

Звук закрывшейся двери выводит меня из ступора. На смену тупому оцепенению приходит неестественная активность. Нужно что-то делать!!! Что?!! Вроде как, надо бы поплакать, сразу станет легче… но я не могу себя заставить выдавить хоть слезинку. Я знаю, что боль настигнет меня потом – завтра, послезавтра или через неделю… но сейчас я ничего, кроме отвращения и брезгливости, не чувствую.

Нужно себя чем-нибудь занять… Иду на кухню, достаю большой черный мешок для мусора, дрожащими руками надеваю резиновые перчатки и направляюсь в спальню. Надо избавиться от постельного белья… Только начинаю сдирать пододеяльник с одеяла, как в нос ударяет запах… Запах секса… Пахнет спермой Влада и выделениями его любовницы, к ним подмешан сладкий аромат ее духов… К горлу подкатывает тошнота… Это невыносимо… Я закрываю рот рукой и бросаюсь к окну. Открываю его настежь, и чуть не вываливаясь, хватаю губами морозный воздух.

Уношу мешок с бельем к мусорным бакам и на обратном пути решаю, что завтра та же участь ждет подушек и одеяла. На улице темно и холодно – начало ноября – почти зима, но домой идти не хочется. Стою во дворе и, задрав голову, смотрю в окна нашей квартиры. Окно спальни открыто, пусть проветривается… Я не хочу идти туда, мне противно… поэтому еще в течение получаса наматываю круги вокруг дома. Только когда понимаю, что замерзла настолько, что не чувствую ног, поднимаюсь в квартиру.

Закрываю окно и, не раздеваясь, иду на кухню за штопором. Выпью вина, не пропадать же добру!.. Наполняю бокал и усаживаюсь в удобное кресло в гостиной.

Итак, что мы имеем?.. А ничего мы не имеем… Сегодня рухнуло все, во что я верила – девять лет брака… девять лет жизни… девять, как я думала, ЛУЧШИХ лет моей жизни! Моя крепкая семья рассыпалась как замок из песка. Отпив вина, горько усмехаюсь… Нет, все не так – не было никакой крепкой семьи, была лишь ее иллюзия. А я всего лишь слепая дура…

Боли нет, но я знаю – это особенность моей психики. Я – эмоциональный тормоз… даже на похоронах никогда не плачу… Помню, как погиб мой бывший одноклассник и близкий друг. Красивый, умный, гордый мальчик, подающий надежды спортсмен и заветная мечта всех девчонок. Авария – нелепая смерть… Помню похороны, невероятное количество народа, слезы и рыдания, обмороки девочек. Я же стояла среди друзей и не чувствовала ничего…Думала только о том, как сильно у меня болит голова и как устали ноги от длительного стояния. И лишь потом, спустя сорок дней после его смерти, я, наконец, начала осознавать весь ужас произошедшего. Тогда горе накрыло меня с головой как цунами. Год я оплакивала друга, ездила к нему на могилу и никак не могла смириться с его уходом. Потом еще год приходила в себя.