Лана Лисакова - Сердце ангела

Как-то на вечеринке произошла кошмарная сцена, перевернувшая всё её мировоззрение.

Ребята, по своему обыкновению, желая доказать всему свету, что они настоящие мужчины, немного перебрали с горячительными напитками.

Ася, доброй души человек, решила утихомирить разбушевавшегося дружка. Влад о чём-то разглагольствовал перед кучкой любопытных, утверждая, что ищет ту единственную, настоящую, с которой мог бы остаться на всю жизнь. Поэтому он будет укладывать в койку всех тех наивных дурочек, которые ищут его внимания.

Быстрым движением она протянула к нему руку, залепив ему пощёчину, затем рывком отдёрнула; и взглянула на него; её щёки залились румянцем, когда она поняла, что сделала.... Она и словом-то боялась обидеть, а уж ударить....

Влад был неотразим: надетая навыпуск рубашка расстегнута на груди, тёмные волосы разлохматились, несколько непослушных пядей упали на лоб. Ася не отрываясь смотрела ему в глаза.

Она отдала своё сердце этому дерзкому красивому парню, а он его разбил….

В голове была полна неразбериха. Последние слова Влада вообще привели её в ужас.

Её блестящие глаза мгновение следили за его лицом и потом блеснули в мерцающем свете, как две льдинки, чёрные брови озабоченно сдвинулись; брезгливо и капризно оттопыренная нижняя губа выражала глубокое отвращение:

– Ты так легко осуществлял свои замыслы, что был уверен в лёгкой победе, а здесь натолкнулся на препятствие. Не удалось меня, как и тех дурочек уложить в постель! – она сконфуженно замолчала и закрыла пылающее лицо руками.

Затем, дрожа от волнения, смело вскинула тёмно-сапфировые глаза, полные слёз и боли, и произнесла:

– То, что ты делаешь – подлость. Самая настоящая. Другого названия происшедшему нет. Но самое страшное – равнодушие, с которым ты об этом говоришь. Нежелание понять и почувствовать. Что кому-то причиняешь боль, неумение жалеть. Из-за равнодушия и чёрствости в любой момент может произойти новая случайность – тоже жестокая и некрасивая, потому, что подлость никогда не возникает из ничего.

Грудь её вздымалась от рыданий, слёзы падали на бледные щёки, глаза её тревожно и пугливо блуждали по комнате. Росла обида, как паутина.

Им овладело неодолимое желание прикоснуться к ней нежно и ласково, но вместо этого он резко выкинул вперёд руку, и железными тисками сжал горло девушки.

Избалованный лёгкими успехами в своих амурных делах, он никак не мог объяснить себе эту неудачу.

Девушка застыла, окаменев, глаза расширились, рот приоткрылся, в горле пересохло – ни пошевелиться, ни крикнуть она не могла.

Влад был безукоризненно красив, но лицо его жестокостью своего выражения могло скорее внушить ужас, нежели любовь.

– А ты не такая же, как все? Ты таяла, как воск в моих руках. Ты такая же сучка....

Она, почувствовав, на себе пронизывающий, циничный взгляд голубых глаз Влада, ощутила неприятное покалывание вдоль позвоночника. Он наклонился и внезапно поцеловал её. Ася на мгновение приоткрыла рот от удивления. Поцелуй длился на несколько секунд дольше, чем можно было ожидать.

– Что не понравилось? – спросил он, увидев презрительный взгляд девушки. – А совсем недавно ты наслаждалась, когда я целовал тебя.

Его большие голубые глаза смотрели на неё не отрываясь. Она не понимала до конца значение его слов, скрытых угроз, но чувствовала, что дала какой-то повод, стала причиной какого-то события, давший ему право так себя с ней вести.

Ася слабо вскрикнула, почувствовав объятия дерзкого красавчика.

В ушах звенел издевательский смешок, его хриплое покашливание; она чувствовала на себе взбешённый взгляд остекленелых глаз, слышала оскорбляющие её достоинство слова.

Казалось, что он сходит с ума. Всё произошло так неожиданно, что ребята опешили и не сразу сообразили, что происходит.

Влад сам лишь тогда начал кое-что соображать, когда, вскрикнув от острой боли, выпустил из рук девушку.

Чуть живая от страха и усталости, она опустилась на колени, прислоняясь головой к стене, растрёпанные локоны цвета меди рассыпались по плечам, одежда пришла в беспорядок.

Кто-то пытался помочь ей подняться, кто-то кинулся разнимать дерущихся.

Он вошёл в тот момент, когда Влад, держа девушку за горло, говорил ей гадости прямо в лицо. Такого он простить не мог.

Лицо, мертвенно-бледное от холодного бешенства, изменилось, улыбка пропала, взгляд стал ледяным: сузившиеся вдруг глаза, дрогнувшие в немом изумлении губы, выдавали в нем всё возрастающую бурю негодования.