Даннис Харлампий - Вероника

– Отлично! – сказал он сам себе. – Именно так я и сделаю. Наверное, даже боли не почувствую, ведь голова отвалится моментально.

Он так же вспомнил, как однажды читал, что голова после отделения от туловища еще соображает несколько минут. Но потом он счёл это за полнейший абсурд и твёрдо ухватился за последнюю задумку. Только вод поезд никак не появлялся.

Тело продрогло, руки и ноги окоченели. Но мозг его, в отличие от всего остального, разогревался в бешенном круговороте мыслей. Хоть он и старался ни о чём не думать, картинки перед глазами появлялись сами собою: старые воспоминания, весёлые и грустные моменты, неожиданные встречи и скучные вечера.

Может быть, Стас ещё долго простоял бы вот так, в холодном ожидании своей смерти, отбиваясь от жгучих мыслей. Но неожиданно до его слуха донеслось невнятное пение. Он повернулся на звук и заметил вдалеке пьяного человека, идущего со стороны каких-то складов. Видимо это был простой работяга, закончивший свою смену раньше остальных. Он передвигался враскачку и казался очень довольным.

"Ему весело, – подумал Стас. – Права все-таки Алиса. Сколько я страдал, сколько работал и чего-то ждал... а для себя ведь так и не пожил. Может, действительно стоит развлечься напоследок? Что я теряю, собственно? Ведь не секрет, что алкоголь облегчает любые раны, хоть и утверждают, что проблемы от этого все равно не решаются. А разве у меня есть какие-то проблемы? В том-то и дело, что у меня ничего и никого нет, и даже проблем нет. Есть только немного денег, квартира и двухгодовалая машина. Зачем всему этому пропадать зазря – уж лучше пустить на развлечения, которых я лишал себя последние шесть лет. Все отдыхали и кутили, а я, дебилоид, копил и верил, что это во благо Вероники. Не получилось потратить на неё, так изведу всё на себя. Буду праздновать до последнего рубля, а потом и вернусь на эти чёртовы рельсы".

– Спасибо тебе, алкаш задрипанный! – крикнул Стас удаляющейся точки к автомагистрали. – Спасибо, Алиса, идейка и вправду хороша!

Кровь забегала в жилах быстрее обычного, напомнив Стасу, что он все ещё жив и пора убираться отсюда. Он даже мёрзнуть перестал. А в эту же минуту появился долгожданный поезд, но Стас отвернулся и пошёл прочь.

Состав проносился за его спиной, а по другую сторону от железной махины смерть смотрела вслед своей жертве сквозь просветы мелькающих вагонов.

Денег он скопил немало, ведь тратить не было особой нужды, а в период лучшего менеджера гонорарами его не обижали. Стас планировал пустить все деньги на Веронику: на её учёбу в престижном вузе, на спортивные увлечения или на любые другие полезные дела, связанные с ней. Для него все эти траты были бы исполнением заветной мечты или хотя бы одной из таковых.

Квартиру он разменивать не стал, а вполне сошёлся на сумме сбережений и продаже авто.

"Этого должно хватить, чтобы развлекаться несколько месяцев без передышки, – думал он, – Причем смогу тратить без задней мысли. Буду пить дорогое шампанское и есть трюфели с чёрной икрой. Буду угощать всех кого ни попади. Буду куражить".

В долгий ящик свою идею он не задвинул, и в тот же вечер вышел из дома в поисках развлечений. Но он не имел понятия, куда пойти и чем заняться, и поэтому тупо прогуливался по людным местам – как бы сплавлялся по ходу течения. Вскоре его одолело чувство, будто он один во всем мире, будто никто его не замечает, точно он призрак.

Кругом все куда-то направлялись, каждый знал, что ему нужно и зачем он туда идет, и каждого где-то кто-то ждал. А Стас начинал понимать одно, что ему уже нужно согреться, так как погода всё ещё была морозной. Поэтому он заглянул в первое подвернувшееся заведение.

Внутри оказалось довольно светло и народу практически битком. Стас занял единственное свободное место за барной стойкой и начал изучать обстановку. Он разглядывал посетителей, которые что-то обсуждали, над чем-то угорали, нет-нет передвигались от столика к столику. Ему даже показалось, что все друг друга знают, и только он один здесь лишний. В душе у него началась настоящая борьба: какая-то часть его хотела просто сгинуть, другая же держалась за высокий стул в ожидании чего-то необычного. Он без конца отгонял назойливые мысли, которые только и твердили, что этим он ещё больше осложнит своё положение. Ведь конец был так близок, надо было всего-то не отвернуться от поезда. А теперь он находился там, где ему в корне быть не хотелось, и безуспешно пытался привлечь на себя внимание бармена, чтобы чего-нибудь заказать. Но бармена и так разрывали.