Виктория Лукьянова - Обретая счастье

– Ты только не горячись, – спокойно произнесла девушка, но в ее глазах я заметила настороженные огоньки. – Уверена, все разрешится вполне благополучно для всех.

– Надеюсь, – прошептала, возвращаясь к стакану с водой.

Услышав от Эммы еще несколько ободряющих фраз, я усмирила себя и смогла наконец-то пообедать. За разговорами мы как-то быстро перескочили на тему моих сыновей.

– Как в школе дела?

– Учатся, правда, иногда из-под палки. Английский не хотят учить. Не нравится он им.

Эмма усмехнулась. Я знала, что она проработала несколько лет в Америке, откуда и вернулась на родину. И ее талант к языку был действительно уникальным. Как-то мне довелось послушать ее разговор со знакомой американкой, которая иногда созванивалась с Эммой. Речь лилась рекой кристально чистой и звенящей.

– Хотела бы я, чтобы они хоть чуточку как ты, говорили. Но вредничают, мои кровопийцы. – Рассмеявшись, я ощутила некую легкость. Как бы мне ни было сложно быть матерью двух сорванцов, я все же была намного счастливее с ними, чем в одиночестве.

– Ничего, еще научатся. А может у них талант к другому.

– Да-да, кулаками машут они профессионально. – Скривившись, я тут же вспомнила про их занятия после обеда. Первые тренировки по новой программе.

– И? – Эмма сложила перед собой руки и внимательно слушала меня. Я часто ловила себя на мысли, как девушке нравилось слушать про детей. Наверно, не зря она выбрала эту профессию: быть врачом гинекологом – репродуктологом. Помогать женщинам становиться счастливыми и исполнять их мечты.

– У нас новый договор со спортивной школой. – Я вкратце пересказала ей про последние новости из школы, вызвав у Эммы немного удивления и массу одобрения.

– Не сомневайся, – сказала она, – ты делаешь правильно. Школа Маргариты самая лучшая, пусть и новая.

– Ты знакома с ней? – На моем лице отразилось неподдельное удивление.

– Да, знакома. Благодаря нашей общей подруге. Но там длинная история, которая закончилась очень даже хорошо. Так что не волнуйся, твои сорванцы будут в безопасности и в порядке. О них точно позаботятся.

– Вот так тесен мир, – прочистив горло, ответила, все еще пораженная ее знакомству с милой, но бойкой директрисой. Самой молодой на моей памяти.

– Тесен-тесен, – повторила Эмма, поддерживая беседу. – Там еще один мой знакомый преподает. Роберт Громов. Может быть, слышала?

Вот тут-то моя улыбка слезла с лица. Мир слишком тесен, и я начинала в нем задыхаться. Не хватало, чтобы еще и Эмма о нем узнала. Нет! Никто не узнает!

– Да, слышала. – Постаравшись сохранить спокойную мордашку, не белеющую от страха, ответила, устремив взгляд на часы. Мол, что-то я засиделась.

Эмма тоже обратила внимание на то, что обед подходил к концу.

– Маш, ты только не забивай голову, – произнесла она, когда я уже распрощавшись, приблизилась к двери. – Все будет хорошо, уж поверь мне.

– Надеюсь.

Улыбнувшись, я шмыгнула за дверь, оставляя Эмму позади. От упоминания его имени мне становилось дурно, а ведь я обещала не зацикливаться. Обещала, что не буду думать о нем, как о человеке из прошлого. Но его лицо то и дело всплывало в памяти, а темные глаза, такие же, как у моих сыновей, грозно смотрели. Передернув плечом, прогнала нахлынувшие воспоминания и отправилась к себе, обещая, что не буду накручивать свою нервную систему лишними переживаниями и подозрениями. Мне еще в школу завтра ехать, новый договор оформлять.

А если ОН будет там? Ох, коленки уже тряслись…

На парковку перед спортивной школой имени Александра Некрасова я въезжала как на минное поле: одно неверное движение и рванет. Выбрав самое просторное и пустое место, я остановилась, осмотрелась по сторонам и, убедившись в безопасности маневра, припарковалась так, будто сдавала экзамен. Выдохнув, вновь огляделась и лишь после того, как моя сумочка была плотно закрыта на замок, ключи на ее дне, я отошла от машины.

«Ничего не потерять. Ничего не забыть», – повторяла как мантру, пока осторожно добиралась до главного входа. Второй раз в такую нелепую ситуацию я не попаду.

Преодолев благополучно охрану и лестницу, не свернув себе шею и не потеряв личных вещей по пути, остановилась перед кабинетом директора. Странно, но меня вызвали именно сюда, хотя, казалось, договорами и прочей бумажной волокитой должны заниматься подчиненные, а не главные управляющие. Я вошла в просторную приемную, где в прошлый раз отыскала сыновей. Сейчас же здесь было мертвецки тихо, а пустующее место секретаря подсказывало, что если меня и ждут, то действовать нужно самой. Постучав во вторую дверь, обернулась и убедилась, что никто не стоит за спиной. Выдохнув, я подняла руку, чтобы повторить движение, как послышалось приглушенное «войдите».