Виолетта Лосева - Два Виктора и половинка Антуанетты

…Худенькая девочка с мамой модельной внешности заглянула в театральное кафе сразу после дневного спектакля.

– Тебе понравилось? – несмотря на модельную внешность и сорок первый размер ноги, мама девочки была вполне начитанной особой.

– Очень, – ответила девочка, по которой плакала балетная школа, потому что ей не приходилось сидеть на диете для того, чтобы быть худенькой.

– А что ты поняла из этого спектакля? – улыбнулась мама. Ей редко удавалось доставить удовольствие девочке, хотя мама постоянно думала об этом. Несмотря на модельную внешность. Просто девочка была такая. Трудно было угадать, что именно доставит ей удовольствие.

– Фррр, – отозвалось удовольствие из блюдечка с пирожным, – все эти ваши впечатления от увиденного меркнут по сравнению с такой вкуснотой.

Девочка задумчиво грызла лимонную корочку.

– Я поняла, что бандит полюбил даму, а дама так и не полюбила бандита.

«Смотрели «Барышня и хулиган», – подумал бармен, – но как же верно сказано, черт возьми! Ни добавить – ни убавить!»

– Как забавно, – подумал Хулиган, который, можно сказать, поселился в голове у девочки, – На самом деле, эта «барышня» «бегает» за мной уже третий месяц, но, видно, хорошо отыграли, если маленькие девочки понимают это именно так.

– Было бы здорово, если бы барышня с хулиганом заглянули ко мне сюда, пока здесь эта девочка, – подумал бармен, – Наверное, ей было бы очень интересно увидеть «на самом деле», без грима и масок, тех, кого она только что видела на сцене.

– Ох, не знаем, не знаем, – сказали маски, – иногда лучше не видеть кого-то без грима. Меньше будет разочарований. Очень часто те, кто нас срывает, позже жалеет о том, что он это сделал.

– Он не любит меня, – подумала Барышня, переодеваясь в гримерке.

– В следующий раз, когда пойдем в театр, нужно взять с собой цветы, – сказала девочка, размазывая по тарелке крем от пирожного, которое так и не доставило ей удовольствия, которого так хотела мама после спектакля, – я подарю их Хулигану.

– Почему именно ему? – улыбнулась мама худенькой девочки.

– Потому что у него просто океан любви, – твердо ответила девочка, – а дама этого не видит.

Океан любви промолчал, так как было совершенно ясно, что он существует только в мечтах девочки.

– Может быть, в следующий раз пойдем на другой спектакль? – спросила мама, – Зачем же два раза смотреть одно и то же?

– Нет, пойдем именно на этот, – решительно сказала девочка, – Может быть, в следующий раз она полюбит его. Это же не кино…

– Наверное, ты права, – улыбнулась мама. Несмотря на модный наряд и современные замашки, она хорошо понимала свою девочку, – Это не кино. Хотя и здесь трудно представить другой конец.

– Все-равно, в следующий раз все может быть хоть немножко по-другому, – сказала девочка, – Хоть немножко…

– Все может быть, – сказала мама, хотя точно знала, что по-другому не будет… Ну, разве что, актриса сделает другую прическу или актер будет говорить простуженным голосом.

«Мне кажется, сегодня он играл любовь ко мне более искренне, чем в прошлый вторник, – подумала Барышня, надевая теплые носки. В гримерке было невероятно холодно, – А мне все труднее показывать равнодушие. Наверное, я плохая актриса…»

«Девочка все поняла правильно, – подумал бармен, переставляя стаканы.

Между тем, время приближалось к вечернему спектаклю. Вечерний спектакль знал, что торопиться не нужно. Время приблизится все равно.

Антуанетта понимала, что сегодня вечером будет сплошное мучение, т. к. накануне она «ходила по углям» и, хотя, знатоки двадцать раз предупредили ее, что страшного в этом ничего нет, что-то, по-видимому, пошло не так. Как назло, платье греческой богини чуть-чуть не доставало до пола и из-под него должны были выглядывать идеальные ножки. Режиссер даже предупреждал ее насчет яркого педикюра, не говоря уже об ожогах, которые можно было скрыть на ногах, но почти невозможно сделать так, чтобы они не отражались на лице. Играть роль нужно было босиком.

Антуанетта привыкла искать во всем что-то хорошее и подумала: «Слава Богу, что сегодня я не играю субретку – со всеми этими пируэтами, подскоками и фонтанирующим блеском».

«Да неужели? – ехидно хмыкнуло амплуа субретки, – ты не играешь ее ни сегодня, ни еще когда-нибудь. Эта роль ушла к другой актрисе. Ты можешь, конечно, утешать себя, но нужно же знать границы в поисках чего-то хорошего. Особенно в тех местах, где его нет.