Виктор Улин - Танара

– Как машина вообще?

– В порядке.

– Что… со мной было?

– Ты потерял сознание.

– А экипаж?

– Все в норме. Ты как?

– Я тоже в норме, – соврал Грейфер, хотя головокружение не проходило, к нему прибавилась тошнота. – Что делаем, командир?

– Падаем до четырех, и плевать я хотел на их указания. Ниже нельзя – это предел для « стингера ».

– Есть, – четко ответил Грейфер и, отерев о рубашку кровь, плотно взялся за свой штурвал.

– Убавить тягу двигателей до сорока процентов, – скомандовал капитан бортмеханику. – Экипаж, приступаем к снижению.

Моторы сбавили тон и сделались почти неслышными за воем ветра, обдувавшего нос. Сюрин щелкнул тумблером автопилота и отдал колонку от себя. Самолет начал пикировать.

Его старый металл заскрипел и завизжал, словно проснувшись в негодовании.

За спинами летчиков раскрылась дверь и в пилотскую кабину вошел полковник. В кислородной маске с индивидуальным баллоном.

У этих мерзавцев для себя все предусмотрено, – с ненавистью подумал Грейфер. – А на нас наплевать.

Экипаж самолета масок не имел, поскольку разгерметизация на большой высоте считалась теоретически маловероятной, как одновременный отказ всех четырех двигателей.

Однако он ошибся. В руках особиста блестел еще один баллон. Не обращая внимания ни на кого, полковник сделал два шага в раскачивающейся тесноте кабины и склонился к креслу Сюрина.

– Капитан! – сказал он, и слова прозвучали невероятно отчетливо, хотя лица не было видно. – Немедленно надеть кислородную маску, прекратить снижение и занять прежний эшелон!

– На самолете я командир, – огрызнулся Сюрин. – Моя машина разгерметизирована, экипаж пострадал, и я принял решение снизиться до безопасной высоты.

– Решения принимаю я, – отрезал полковник. – Повторяю приказ: немедленно надеть маску и возобновить условия полета.

– В своем грёбаном КГБ командуй до усрачки! Будь хоть генерал, хоть трижды маршал, но здесь ты мне никто, а хрен в кожаном пальто! За маску спасибо, отдай ее второму пилоту, у него кровотечение от декомпрессии. А я сам знаю, что надо делать!

– Капитан, приказываю подчиниться. Вы срываете ход операции, – гэбист говорил спокойно, но в свободной от баллона руке вдруг возник пистолет.

При виде оружия пальцы Грейфера сами собой потянулись к личной кобуре, но тут же отдернулись. Потому что он вспомнил об оставшихся в Союзе жене и двухлетней дочери Ирине.

А капитан Сюрин взбеленился: похоже тут, над пустынями вражеского государства, он снова чувствовал себя на войне, где стирались штабные различия и было плевать на все, если того требовали обстоятельства.

– Ты? Тыловая гнида?! Мне?! Боевому летчику?!! Пистолетом смеешь угрожать?!!!

– Плюнь на него, Серега, – попытался успокоить его Грейфер. – Ты же знаешь, эти сволочи без оружия только евреев гонять могут!

Полковник проглотил и сволочей и евреев, продолжал нависать над командиром.

– Ах ты паскуда энкэвэдэшная , смерш вонючий! – орал Сюрин, бросая тяжелый транспортный самолет в такое пике, которое с трудом бы выдержал даже его прежний штурмовик « Су-25 ». – Да я тебя гаденыша сейчас за борт вышвырну – и полетишь со своих десяти тысяч, как фанера над Парижем! Мать твою так, и растак, и распроэтак, с загибом матки вдоль и поперек и наискось…

И вдруг сквозь ругань капитана, свист воздуха и предсмертный скрип не приспособленного для пилотажа « Ан-двенадцатого » Грейфер различил звук, заставивший его похолодеть.

Равнодушный щелчок взводимого курка.

С внезапной, леденящей ясностью, от которой перестала кружиться голова, Грейфер осознал, что происходящее – не игра. И через секунду может случиться непоправимое. Для истинного гэбиста люди – мусор. И этот полковник со стеклянными глазами сейчас совершенно спокойно застрелит капитана Сюрина, всучит маску Грейферу, и все равно заставит выполнить приказ. Правда, его уже вряд ли застрелит, поскольку иначе некому будет вести самолет…

– Стоять, полковник!!! – брызгая кровью, ужасно закричал он.

И перегнувшись через проход, схватил капитана за плечо:

– Серега! Сюрин!!! Капитан, грёбана-рот!!!! Опомнись! Ты не на войне, ты у стенки! Да, они скоты, но мы в неравных позициях и ничего не можем с ними сделать! Вспомни о жене и о сыне! Ты должен вернуться в Союз! За штурвалом, а не в цинковом гробу с дыркой в затылке! Плевать нам на эту срань, бериевского недобитка, давай разберемся. Ты командир корабля, но я старший по званию и я тебе – не конь в пальто! И я, майор Грейфер, приказываю вам, капитан Сюрин: немедленно подчиниться полковнику!