Валентина Сегида - Пластырь для души

Лето 1950 г. Где-то под Красноярском

Утро. Светает. Сквозь щель в брезенте я вижу, как в кромешной мгле начинают появляться светлые тона. Машина в очередной раз подпрыгивает на кочке. Мне не страшно. Я сижу в кузове грузовика, забитого мешками со шкурами. Тут же ящики с ягодами и грибами. Чуть подальше кучей навалены вперемешку корзины из бересты, лапти и всевозможные изделия. Все то, что лагерные люди могут соорудить на продажу.

Я понимаю, что́ я делаю и зачем. Просто у меня нет другого выхода. Я бегу из лагеря и надеюсь, что меня не поймают. По моим расчетам, машина будет ехать еще три часа, а потом остановится у переправы. В этот момент мне нужно будет вылезти из машины и спрятаться в лесу. А потом идти вдоль берега несколько дней вниз по течению Енисея и ждать удобного момента, чтоб залезть на плот. Карл сказал, что там есть специальное место, где легче всего это сделать. Он узнал у местных.

О, мой друг, как же мне жаль было расставаться с тобой. Как бы сложилась наша жизнь при других обстоятельствах? Я не знаю, но сейчас ты убедил меня, что бежать – единственный выход.

Я провела в лагере почти три года, и мне оставалось еще семь. Я не собиралась бежать, я хотела выжить и вернуться в Ленинград. У меня есть цель, я должна найти своего сына. Эта цель и ведет меня сейчас. Дает сил и добавляет веры. А еще я бы просто умерла, если бы осталась. А тут хоть какой-то шанс. Мало кому удается бежать из этого места, пусть так, но я попробую. Я верю, Бог меня не оставит.

У меня с собой небольшой привязанный к поясу мешок, в котором лежит мой дневник, сменное платье и немного еды. Ее я собирала две недели, урезая свой рацион как могла. Банку тушенки и кусок сала дал мне Карл, когда мы прощались. Он не мог бежать со мной, хоть и очень хотел. Еще он дал мне самодельный нож, бинт и несколько таблеток пенициллина. А потом отстегнул свои часы на цепочке и положил мне в руку.

– Продай их на станции, и тебе хватит на дорогу до Ленинграда. А там ты знаешь, к кому обратиться за документами и что сказать.

– Да, я все запомнила, спасибо. Угол Гороховой и Фонтанки, подворотня, направо, потом три ступеньки вниз. Дверь с решеткой. Постучать три раза. Я все помню. Спасибо большое, Карл.

Обнимая меня на прощание, он не мог сдержать слез. Его большие карие глаза за поцарапанными стеклами очков выглядели особенно беззащитными. Потом приступ кашля отвлек его. Он сплюнул кровавый сгусток себе под ноги, протер губы куском марли и продолжил:

– Так, запомни, как только машина остановится, у тебя будет не больше пяти минут, чтобы выбраться и спрятаться у дороги. Потом, не дожидаясь темноты, постарайся уйти как можно дальше. По лесу ходят военные с собаками. Поэтому беги как можно дальше и как можно тише. И молись. Через десять километров лес станет совсем непроходимый, тогда спускайся к реке и беги. Там высокая трава. Следи за плывущими баржами, как только заметишь, сразу прячься.

В тридцати километрах от переправы есть крутой заворот, тебе нужно не пропустить его по лесу. Там единственное узкое место, где сбитая древесина проходит рядом с берегом. Тебе нужно выбрать самый большой плот и залезть на него. Дальше река становится шире, течение падает. Ты будешь дрейфовать на нем неделю.

Потом начнут попадаться острова, значит, скоро станция, и пора думать, как выбраться на берег. Если ты доберешься до станции, то, считай, спасена. Там, в общем-то, сама разберешься. Главное – не попадайся собакам.

В лесу я не пропаду. Спасибо, папочка, за то, чему успел меня научить. У меня есть медицинский жгут, с его помощью я сделаю лук и смогу убить зайца или белку – кого повезет.

Предаваясь размышлениям и воспоминаниям, я не заметила, как совсем рассвело. Машину в очередной раз подбросило на кочке. Через щель в брезенте я стала различать деревья у края дороги. Видимо, уже скоро. Ноги немного затекли, и я начинаю их разминать. Совсем скоро им предстоит хорошенько поработать.

Я молюсь, сжимая рукой латунный крестик. Он висит на шнурке у меня на груди. Я так и не выучила ни одной молитвы, я прошу Бога не оставлять меня сейчас, в ржавом кузове старого грузовика. Я верю, что Бог меня слышит. А как иначе?

Я чувствую, как машина замедляет ход. Значит, уже пора. Перекрестившись и поцеловав маленький крестик, я пробираюсь к краю кузова. Остановка. Я выглядываю из-под брезента. Никого. Еще минута – я лежу в канаве у дороги и смотрю по сторонам. До леса метров десять.