Валентина Сегида - Пластырь для души

Хватит себя жалеть, в одном мама права: пора собирать себя в кучу. Мир все тот же, а я просто очередная брошенная женщина, нас таких миллионы.

Я достала ноутбук с мыслью посмотреть, какую работу нынче дают. Я никогда не искала работу, не писала резюме и не проходила собеседований. Сначала институт, потом аспирантура, которую я не закончила – Игорь велел бросать это мракобесие и идти работать к нему. Так начался наш семейный бизнес. Он строил дома, я после курсов бухгалтеров сводила дебет с кредитом, отчитывалась в налоговой, делала договоры. Я всегда была рядом, выполняла все его задания. Мне доставляла радость мысль, что мы работаем вместе, я гордилась этим, хоть сама работа мне не особо нравилась. Но вот Игорь – строитель по призванию, он горел своей работой, у него было много идей, и он воплощал их в жизнь. Это давало результат – наш бизнес процветал.

Опять я мыслями вернулась к Игорю и нашей счастливой жизни. Как же я по нему скучаю. Я вообще забыла, как это – жить самой. Последние тринадцать лет просто делала все, как он говорил. Зря, наверное. Он не был тираном и деспотом, просто он всегда знал, что делать, и не сомневался в выборе. А я из тех, кто тысячу раз отмерит – и не отрежет. Когда и где я потеряла себя и превратилась в приложение к Игорю?

Мои депрессивные мысли прервал звонок в дверь. Неужели мама вернулась?

Машка не вошла, а влетела, она всегда появлялась эффектно, заставляя всех вокруг обратить на себя внимание, а потом следить за каждым ее движением. Она была яркая, громкая, большая – от нее исходила бешеная энергетика. Вот и сейчас – желтый кислотный пуховик поверх розового плюшевого спортивного костюма делал ее похожей на новогодний шарик.

– Какая же сегодня холодина, скорее бы настоящая весна началась, как надоел дубак, – говорила она, пока снимала пуховик одной рукой, а второй уже обнимала меня. – Плохо ты выглядишь, мать, – добавила она после пристального осмотра.

Надо сказать, я действительно плохо выглядела. Не знаю, кто те женщины, которые от развода худеют, меняют прическу и вообще расцветают, я не такая. Волосы немытые в кукель завернуты, их надо бы не только помыть, но и покрасить, ногти без маникюра, цвет лица серо-зеленый, с темными кругами под глазами. Давно пора навестить косметолога. А еще я потолстела, не знаю на сколько, потому что давно ничего не надевала, кроме пижамных штанов. Я лежу и ем булки, которые всю жизнь себе запрещала. Какой смысл следить за собой, если я не собираюсь покидать территорию кровати в ближайшие сто лет?

– Так, собирайся, слышать ничего не хочу. У меня для тебя есть жилье и работа, – громко рапортовала Машка. – Не могу больше смотреть, как ты к дивану прирастаешь и в соплях своих тонешь.

– А ты не смотри, – отвечаю я. – Ты кофе-чай будешь?

Видимо, маман решила подключить тяжелую артиллерию. Ох, мама-мама, почему я на тебя так не похожа?

Мы дружили с Машкой со школы. Я писала за нее сочинения, а она решала мне физику. Закончив политех, она убрала свой диплом в шкаф и выучилась на психолога. «Какой я на фиг мостостроитель?» – заявила она. Как будто не было пяти лет сложнейшей учебы, она даже пробовать работать не стала. Легко смогла перестроиться и начать заново учиться. Сейчас она работает психологом в центре помощи трудным подросткам. Каким-то образом умудрилась родить двоих детей, и пока они в садике, занимается чужими трудными детьми.

– Я буду кофе, с коньяком хотелось бы, но я за рулем, поэтому просто кофе. Где там мамины котлеты?

– В холодильнике, достань.

Значит, точно мама прислала, видимо, экстренно, за котлеты. Машка любитель маминых котлет, и вообще она больше похожа на ее дочь, чем я, может, нас в роддоме перепутали?

– Я серьезно, собирайся. Я без тебя не уеду. Поживешь у меня. Работа для тебя тоже нашлась. В Репино, от меня вообще недалеко. Хватит умирать в своем замке. Сидишь, ждешь его как дура, а он не придет. Ты что, Игоря не знаешь? Он упертый, ошибок своих не признает, да и вообще ему эти твои страдания по барабану.

– Что за работа? – вяло спросила я. После прошедшей истерики у меня совсем не было сил спорить. Да и если не сегодня, то завтра точно надо отсюда уезжать. Я не тот человек, который закроется в доме и будет отстреливаться, защищая свое. Вот маму бы отсюда только мертвую вынесли. Она бы до последней капли крови свой дом не отдавала. А потом подожгла бы напоследок, если бы проиграла. А я из тех, кто обижается, плачет и делает как говорят.