Anne Chelsey - Викторианский сад

– Да, конечно, – ответил Джон, слегка приподняв уголки губ. Причуды города его откровенно пугали, но таинственность тянула за собой, пробуждая в нем все больший интерес.

На рынке не было привычной шумихи и толпы народа, какую доктор Чилтон привык видеть в Лондоне. Стояли немногочисленные палатки и торговцы, не кричавшие и не зазывающие людей, как обычно, это происходит на рынках по всему миру. Стоило Джону появиться в поле их зрения, как они, испуганно отшатнувшись, сбежались в кучки и начали переговариваться, даже не понижая тона голоса и рассматривая его, словно он приехал вместе с цирком и сейчас будет показывать им фокусы. Все взоры были направлены прямо на него, и, прожигая любопытством в нем дыру, никто даже не пытался отвести взгляд. Дети, игравшие неподалеку, услыхав возню на площади, сразу прибежали и вытаращились на незнакомца.

Площадь шумела и гудела, нелестно встречая нового гостя. Проходя следом за вдовой мимо горожан, до него доносились обрывки их разговоров.

– Он выглядит странно. Разве этот юноша не похож на тех сумасшедших, что жили когда-то на отшибе? – шептал один мужчина другому, устремив на Джона взгляд.

– Похож. Может он их сын? Помнишь, она сбежала после самоубийства мужа вместе с мальчишкой? Вот он, наверное, приехал обратно. Только зачем? И куда делась мать?

– Может, хочет посетить могилу отца? Дом-то все равно уже не увидеть.

Жадно впиваясь слухом в разговоры, Джон вырывал информацию, что могла ему пригодиться. Помимо сведений о своей семье, он, гуляя по площади, уже успел услышать и гадкие замечания. Привыкнув к косым взглядам и грубым словам, которые в него бросали жители и Лондона, и Торнберга, он чувствовал себя вполне комфортно, хотя порой ему приходилось крепко сжимать кулаки, впиваясь ногтями в ладони, дабы физическая боль заглушала в нем желание ненависти и злости пробудиться и выплеснуться на людей. Вдова, как только заметила это, постаралась поскорее закончить с покупками и направилась в сторону дома.

– Простите этих людей. К нам никто приезжает, поэтому каждый гость как редкая птица, – на ее бледных щеках выступил смущенный румянец.

– Все в порядке, я уже привык к этому, – сказал он, желая успокоить женщину, – в Лондоне на меня тоже часто оборачивали взгляды.

– Я думаю, все из-за Вашей необычной внешности. Людей с такими красивыми волосами не встретить в наших краях.

– Мне они достались от матери, – мягко улыбнулся Джон, – ей тоже приходилось терпеть насмешки и осуждающие взоры.

– Скажите, Джон, – издалека начала вдова, – Ваши родители действительно были отсюда? Не хочу, чтобы Вы подумали, что я ведусь на слухи, просто мне интересно…

– Да, – задумчиво глядя вдаль, тихо произнес Джон, – они действительно были из Торнберга. Мы жили на окраине, но, когда мне исполнилось десять, мой отец умер, а мать вскоре, взяв меня под руку, уехала. Не знаю, что произошло, но она оставила дневник, в котором рассказывает о некоторых событиях тех лет. Я приехал, чтобы найти ключ к разгадке тайны о смерти отца. Она не верила, что он мог покончить с собой, – повернувшись к вдове, Джон улыбнулся. Та ответила ему тем же, и наполненные нежностью глаза напомнили ему мать.

– Значит, это правда Вы… Я сомневалась, ведь помню Вас совсем ребенком, а сейчас Вы уже совсем взрослый. Я хорошо знала Вашу семью, – тихо сказала женщина, уткнув глаза в землю, – я расскажу Вам всё, что знаю, если Вы хотите. Но этого совсем немного.

– Спасибо, я был бы благодарен Вам за помощь. Но не могли бы Вы сначала рассказать, что произошло с Вашим городом? Он пропитан страхом, исходящим от людей и улиц и заполняющей леса.

Тут лицо женщины побелело. От недавно появившегося румянца на щеках не осталось и следа. Джон понял, что ему попался нужный человек. Женщина, тихо и мирно живущая на отшибе, но любимая всеми в городе, явно знает всё по рассказам других. Такие люди всегда больше слушают, чем говорят, и хранят в себе услышанное, словно библиотека, доставая из головы информацию в момент, когда это необходимо. Глаза ее беспокойно устремились на Джона, а после снова опустились и уперлись в землю, тщательно пытаясь найти там ответ. Однако они были совершенно одни на несколько километров, и никто не мог подсказать ей, что делать и что говорить. Потому она решила быть откровенной и честной с человеком, с которым ей предстояло жить под одной крышей. Да и врать и увиливать, она, по всей видимости, плохо умела. «Если честно, мы стараемся не говорить об этом. Но думаю, Вам нужно знать, что происходит в городе и почему люди здесь ведут себя немного… загадочно».