Надежда Соколова - Наивна и очень опасна

Я — бренная пена морская.

Кто создан из глины, кто создан из плоти —

Тем гроб и нагробные плиты…

— В купели морской крещена — и в полете

Своем — непрестанно разбита!

Марина Цветаева. «Кто создан из камня, кто создан из глины»

***

— Например? — нет, пока не доем, я отсюда не уйду. Пусть себе болтает, а мне экономить надо.

— Например, завалить на экзамене действительно тупых и назвать им сумму, но тихо, Крот, очень тихо, чтобы другие не слышали. Нахрена ты расценки перед всей группой озвучивала, да еще и за месяц до экзамена? — Колька явно чувствовал себя хозяином положения: развалился на пластиковом стуле с сытой ухмылкой.

— И в кого ты такой умный? — так, картошку доела, теперь осталось отбивную прожевать.

— Нет, Крот, правда, ты ведь неглупая девчонка, но наивная до жути.

Я фыркнула и насадила мясо на вилку. Нашелся тут психолог. Сам-то, сам? Какой вуз закончил? Правильно, никакой. С третьего курса за прогулы турнули.

— Я восстановился, — сообщил Колька в ответ на мои слова, — осталось полтора года доучиться. Там же, в институте, и военная кафедра есть. Так что у меня все учтено.

Ну-ну. Нет, пора, пора искать мужа побогаче. Будут меня еще всякие деревенщины жизни учить.

Отбивная закончилась. Черный чай я допила. В принципе, меня здесь больше ничего не держало, но я настолько разомлела после сытной еды, да еще и на солнышке считай (зонт над столом тени практически не давал), что и вставать не хотелось. Вот так сидела бы и сидела…

— Сова, — я прикрыла зевоту ладонью, — а что за фифа на днях к тебе в машину садилась? Ты что, жениться собрался?

Вообще-то, я хотела спросить, откуда у него бабки на такую крутую тачку, но язык почему-то выдал совсем другое.

— Фифа? — изумление на лице Кольки довольно быстро сменилось весельем. — Ну ты сказанула, Крот. Это же Людка, моя двоюродная сестра. Они с родителями давно в городе живут.

Людка? Я с трудом, но все же вспомнила высокую, наглую, сопливую девчонку, с которой несколько раз дралась до крови лет десять-двенадцать назад. Так вот почему она мне сразу не понравилась. Ишь, разоделась, надухарилась.

— А ты что, ревнуешь? — поддел меня вдруг Колька, нагло ухмыляясь.

Я удивленно взглянула на него и покрутила пальцем у виска.

— С ума не сходи. Сдался ты мне очень. Так, интересно стало. Она больно дикая у тебя: по ногам прошлась и даже не извинилась.

— Стоять скромней надо, а то ноги по всему тротуару раскидала, — сообщил этот обормот.

Я фыркнула и нехотя поднялась. Ну его нафиг, пусть сам тут сидит. Умничает тут, пальцы веером.

— Ладно, Сова, бывай. Спасибо, что накормил.

«Надеюсь, больше не увидимся», — добавила я про себя.

Колька даже не подумал встать и меня проводить. Кивнул так, по-царски, зараза такой. Но с паршивой овцы хоть шерсти клок. Пусть он и невоспитанный, а на халяву поесть у меня получилось.

Из кафе я направилась прямиком домой, в общагу. Катька сбежала со своим дружком к нему домой, соседки по этажу разъехались, кто куда, значит, до вечера я точно в тишине побуду. В принципе, я тоже могла поехать к своим и побыть дома несколько дней. Но, во-первых, тогда деньги, чтобы вернуться в город, придется занимать у родаков, а во-вторых, мама от меня так легко не отцепится: и нотации, и поучения, все будет… Да и мелкие прилипнут, как банный лист: расскажи, Ленка, как в городе живешь. А что им рассказывать? Об обломе с работой и невезении в личной жизни? Или о задрыпанной общаге?

Следующие два дня прошли в горизонтальном положении на кровати. В город я не выбиралась: экономила и деньги, и силы, и нервы. Правда, продукты экономить не получалось, и четвертого мая у меня оставалось несколько печенюшек, плюс полпачки маргарина. С таким набором не особо пошикуешь. Закончилось все, даже дешевый чай. Утром я угрюмо посмотрела на последние чаинки, плававшие в кипятке и едва окрашивавшие воду в светло-коричневый цвет. Пить пустой чай не хотелось, но сахар я последний раз пробовала в кафешке. Пришлось доедать печенье и переодеваться: сегодня нужно было забрать в вузе свои шмотки и на оставшиеся деньги купить продукты.

Время я подгадала так, чтобы народ разбежался на пары. Нефиг было показываться во всей красе и перед преподами, и перед студиозусами. И те, и другие точно постарались бы грязью облить.

Джинсы, майка, сверху кардиган — вдруг резко похолодало — и вот уже я топаю к пятиэтажке.

На кафедре было пусто и тихо. Я спецом обула кеды, чтобы особо не шуметь, так что никто из преподов с других кафедр из соседних дверей не выглянул. Собрав в пакет свои учебники и прихватив пару брошюр местных «гениев», я немного поюзала ксерокс, наксерила себе небольшую стопку тестов и упражнений из дорогих учебников, принадлежавших кафедре, и утопала в общагу. Вылазку можно было считать успешной.