Надежда Соколова - Наивна и очень опасна

Сегодняшняя погода, солнечная и теплая, предлагала выбрать второй вариант, а потому я, надев платье и туфли, в которых была вчера на тусе у Инки, бесцельно шаталась по парку. Вокруг витали соблазнительные ароматы. Кавказская, корейская, русская кухни смешивались в одно непонятное нечто и дразнили мой исстрадавшийся желудок.

— Какие люди, — этот насмешливый голос я узнаю везде. Савенков. Хорошо хоть на этот раз трезвый. Вроде. — Крот, ты точно меня преследуешь, признайся.

Скамейка негодующе скрипнула, когда на нее с размаху приземлилось это тело.

— Сова, ты шел мимо? Вот и иди, — буркнула я, припомнив вчерашний «подвиг». Чую я пятым местом: не простит мне этот тип вчерашнего, ой, не простит.

— Че это? Парк общий, а натыкаюсь везде я на тебя, — ухмыльнулась эта наглая рожа.

Я давно отчаялась искать смысл в его заявлениях, поэтому молча встала. Ну как встала. Попыталась. Меня сразу же дернули за руку, не рыпайся, мол. Несильно, но обидно.

— Признавайся, Крот, за что тебя с работы турнули? — и снова наглая усмешка. Я глазами поискала камень, чтобы ее стереть, не нашла, увы. — Давай, колись. Твой дядя жутко зол на тебя.

А, так это он с дядей Тошей пересекся. И когда успел только.

— Денег захотела с богатеньких состричь, — буркнула я. — Сова, слушай, отвянь, а? И без тебя настроение гадкое.

— Дурная ты, Крот, кто ж так стрижет-то. Не такой наглой надо быть, — и этот обормот выпятил грудь, красуясь в явно новеньком костюмчике. Не особенно дорогом, но и не самом дешевом. Вот же… Где он деньги нашел?! И почему у меня их нет?! — Во, гляди, красота, правда? Пара-тройка шабашек, и я одет и обут.

Я хотела ответить что-то гадкое, пройтись по его фигуре и уму, чтобы сбить спесь, но… Мой желудок в очередной раз издал громкую трель. Я покраснела.

— Ха, Крот, ты когда ела-то?

— В прошлом веке, — признаваться в поедании бич-пакета ранним утром не хотелось. Когда ела, когда ела. Да час назад последние печеньки прожевала. Разве ж то еда?

— Пошли, — меня буквально насильно подняли со скамейки, — я как раз в кафешку намыливался. Там поболтаем.

В кафешку хотелось. Но не с этим умником. Вот с кем-нибудь постарше да побогаче…

Желудок со мной категорически не согласился, сообщив, что его иногда тоже кормить надо. Я покраснела вторично и вложила свою ладонь в протянутую мужскую. Так и пошли, рука об руку, к «Веселому гусю», кафешке со столиками на улице и жутко завывавшим из динамиков каким-то модным певцом.

— Я плачу, — усадив меня на пластиковый стул, хмыкнул Колька.

Я воспряла было духом, потом вспомнила, где мы, и поняла, что шикануть не получится: не то место. Ну и ладно. Хоть поем нормально. А то матушка все время ворчит, что я себе, живя в городе, гастрит с язвой заработаю.

Обворует душу ветер осенний.

От загульной жизни нету спасенья.

Чей-то взгляд сегодня сердце мне тронет

И луна в вине, как в небе, утонет.

Ночь-подруга ла ла ла ла ла,

Со мной закрутит ла ла ла ла ла

Ночь-подруга ла ла ла ла ла

Завтра забудет.

Ночь-подруга ла ла ла ла ла

Меня закрутит ла ла ла ла ла

Ночь-подруга ла ла ла ла ла

Меня погубит[1],

— кричали голоса из динамиков. Я особо не вдумывалась в тексты. Сидела, ждала еду под трели желудка.

Официант, парень на вид не старше Кольки, принес заказ: «летний» салат, отбивную, картофельное пюре, черный чай мне и кусок шашлыка вместе с кофе Кольке. Жевала я активно. Ну в самом деле, когда еще наемся на халяву? О вчерашней «халяве» и ее последствиях я старательно пыталась не думать.

— И куда ты теперь? — проглотив последний кусок шашлыка, спросил Колька.

Я пожала плечами. На тарелке еще оставались картошка и часть отбивной, хотелось есть, а не обсуждать мои планы.

— В репетиторы, пока нормальное место не найду.

Я по глазам увидела: этот обормот хочет гадость сказать, вот просто кипит, как чайник, от нетерпения. Как только удерживается-то?

— Что? — помогла я ему.

— Ты ж ни на одном нормальном месте не удержишься, — не выдержал он, — сама ж все испортишь. Прешь как танк, напролом. Хитрее надо быть, Крот.

Глава 4

К чему бы мы ни стремились, каковы бы ни были частные задачи, которые мы сами себе ставим, мы в последнем счёте стремимся к одному: к полноте и завершённости… Мы стремимся стать сами вечной, завершённой, и всеобъемлющей жизнью.

Виктор Франкл

***

Кто создан из камня, кто создан из глины,-

А я серебрюсь и сверкаю!

Мне дело — измена, мне имя — Марина,