Эля Лем - Маленькое красное платье - Вызов судьбе

Самое забавное, что после этого, в общем-то, важного для каждой девушки… ммм… свидания Нинка моментально уснула. Проснулась на том же самом диване оттого, что Ирма брызгала ей в лицо холодной водой.

Протрезвев, Нинка зарыдала от ужаса. На диване алели небольшие пятна. Ирма удивилась и разозлилась не на шутку.

— Кто этот ублюдок?! — завопила она.

— Я не знаю, — лепетала Нинка, совершенно не запомнившая лица своего первого любовника. — Он сказал, что это его кабинет.

— Иван Палыч? — В голосе подруги проскользнули уважительные нотки. — Но Иван Палыч давно ушел с вечеринки. И тот, кто тебя сюда привел, знал об этом! Нин, ну расскажи, как он выглядел, а? Высокий или маленький, толстый или стройный, брюнет или блондин? Как одет?

— В трусах, — глотая слезы, шептала Нинка. По странной прихоти судьбы, в ее сознании заблудилось лишь одно яркое воспоминание — трусы в крупный горошек. Помнится, она еще смеялась над этим…

— Извини, — язвительно шипела Ирма, — как ты себе представляешь процесс обнаружения негодяя по трусам? Я должна заставить всех мужиков раздеться? К тому же это все равно не получится: практически все разошлись, уборщица допивает шампанское и ругается матом, потому что ковер в холле заблеван, а унитазы испачканы. Ладно, пойдем домой, горе мое. Завтра я составлю подробный список всех козлов, которые тут были, опишу, кто как выглядел и во что был одет. Может, вспомнишь.

Нинка кивнула. Она не понимала, для чего все это нужно, ведь ей давно не восемнадцать. И на изнасилование случай не тянет, она ведь не сопротивлялась. Так зачем же? Но Ирма так хотела, а Нинка привыкла слушаться ее.

На следующий день, как и было обещано, Ирма заявилась к Нинке домой, благо, та уже давно жила одна: мать переехала на постоянное место жительства на дачу, за город. Ирма проделала огромную работу. В отчете не только фигурировали имена, описание внешности и вчерашнего прикида потенциальных подозреваемых, но и Ирмины щедрые комментарии об их сексуальности. Почти весь список пестрел красными записями — красной пастой Ирма делала пометки интимного свойства.

Прочитав одну такую запись, Нинка густо покраснела и спросила:

— Зачем это?

— Я подумала, что ты можешь вспомнить не столько внешность подлеца, сколько его анатомические подробности или сексуальные особенности, поняла? — изрекла подруга. — Ну вот, к примеру: Колька Черепахин обожает анусы, Михаил Николаевич предпочитает оральный секс. Далее…

— Хватит, — замахала руками Нинка, чувствуя себя безнадежной ханжой и полной идиоткой. О чем вообще говорит Ирма?

Под благовидным предлогом Нинка дезертировала с поля боя, малодушно спрятавшись в ванной, где ей якобы надо срочно умыться.

— Ладно, — четко, перекрывая шум пущенной для конспирации воды, артикулировала под дверью Ирма, — я оставлю тебе список, сама посмотришь. И как поймешь, кто это был, сразу же мне звони! Мы должны вычислить негодяя!

— Вычислим! — бодро пискнула Нинка за дверью. — А потом?

— Что — потом?

— Ну когда мы его вычислим?

— Тогда мы его покараем, конечно, — удивилась подруга. — Кастрируем!

Нинка, напряженно прислушиваясь, стояла вплотную к двери и, услышав сей трубный глас, вздрогнула. Так, что ударилась лбом о дверной косяк. Она переключила кран на холодную воду, намочила шишку и открыла дверь.

— Хотя… — с жалостью поглядывая на мокрое лицо подруги, продолжала Ирма, — если ты предпочитаешь другой вариант, заставим его сделать это снова — но только так, как полагается: красиво, со свечами и шампанским.

— Без шампанского, — быстро сказала Нинка, уже не зная, вода или слезы текут по лицу.

— Ну, без так без, — согласилась Ирма. — Чао, крошка. Вот черт, теперь тебя и антисексом назвать нельзя. Что за жизнь!

— Меня теперь можно хуже называть, — тихо прошептала Нинка.

Она чувствовала и понимала, что все произошло слишком некрасиво и даже грязно. Не так, как должно было. И самое противное — то, что она не помнит, с кем кувыркалась на диване вчерашним вечером.

Нинка вышла из ванной, страдая одновременно от похмелья, ушиба и морального унижения, закрыла входную дверь на цепочку, полотенцем вытерла лицо и принялась читать составленный подругой список, сжимая зубы на красных строчках.

Бесполезно. Своего «героя» она так и не обнаружила. Может быть, если бы была не так пьяна, то заметила бы шрам от аппендицита у Сергея, повышенную волосатость у Григория Анатольевича, широкие зубы с щербинкой у Ивана.