Эля Лем - Маленькое красное платье - Вызов судьбе

— С ума сошла? — искренне удивилась Ирма. — На фиг мне нужны эти придурки со своими заморочками! У меня и без них достаточно проблем! Пусть молчат, да ради бога! Детский сад какой-то. Скорее бы закончилась чертова учеба! Сил нет смотреть на эти унылые морды! — На последних словах Ирма повысила тон, так что их расслышали все в классе.

Она вообще ничего не стеснялась, эта Ирма. И все у нее получалось легко и просто, словно играючи. Все, кроме одного. Она почему-то тоже запала на Артема Николаевича.

— Просто спортивный интерес, — просвещала она Нинку, подкрашивая губы перед замызганным зеркалом в школьном туалете. Я взрослая женщина, в самом соку. Естественно, у меня нормальные сексуальные потребности!

Нинка смущенно улыбалась. У нее самой никаких сексуальных потребностей не было. До определенного периода ей казалось, что она вообще бесполое существо. По крайней мере, класса где-то до восьмого. А в восьмом она как следует разглядела Антона и влюбилась в него. Так и существовала в двух ипостасях: с одной стороны, незаметное серое существо, а с другой — у этого существа все же имелось сердце, которое трепетало при виде темной кудрявой головы Антона.

Антон, кстати, вовсе не был плейбоем и похитителем девичьих сердец. На довольно симпатичной физиономии сидел слишком большой нос, пухлые щеки скрывали лопоухость, но можно было позабыть обо всем, если посмотреть ему в глаза. Нинка тонула в них, как многочисленные героини любовных романов. Тонула, но уж никак не в пучине страсти. В самых смелых мечтах она представляла себя идущей с Антоном под ручку по улице. И все. Антон же не обращал на нее ни малейшего внимания, полностью погрязнув в любимом предмете — информатике. Время от времени он появлялся на улице с хорошенькой девушкой — то с одной, то с другой. Но, конечно, не с Нинкой.

Потом Нина поступила на филфак, а Ирма с треском провалилась на вступительных в МГУ и моментально устроилась секретаршей в приличную фирму, торгующую дорогой мебелью. Нинка нередко заглядывала к ней туда и догадывалась, что на этой самой дорогой мебели Ирма систематически устраивает сеансы любви для своего шефа.

Как ни странно, дружить они не перестали, и этот факт до сих пор удивлял Нинку. Зачем она Ирме?

Однако же та исправно навещала подругу, звонила ей, без конца пыталась вытащить на какие-то сейшены, вечеринки, концерты и так называемые домашние мероприятия. И иногда даже вытаскивала.

На одном из этих мероприятий с Нинкой случилась некоторая неприятность — то, о чем девушки обычно говорят или шепотом со слезами, или закатывая глаза и расписывая происшествие яркими красками, помогая себе при этом не слишком цензурными выражениями.

Ирма привела ее на сабантуйчик, как она выражалась, фирмы, в которой работала. Теперь это называется красиво — «корпоративная вечеринка», хотя, собственно, все точно так же, как и раньше, сводится к банальному пьянству и дальнейшему разврату после ухода руководства или, наоборот, с его приходом — в зависимости от концепции фирмы.

Нинка робела, смущалась, когда ее приглашали танцевать лощеные юноши и зрелые мужи, а потом вдруг вошла во вкус, налегла на маслины и употребила три фужера шампанского, разбавив их бокалом красного грузинского вина. После этого танцевать стало гораздо легче, да и вообще ощущения оказались довольно приятными. Никогда раньше Нинка не напивалась, поэтому впала в состояние полного блаженства и доверчивости. Она не упиралась, когда один из лощеных юнцов предложил показать ей свой кабинет, не упиралась, когда он предложил ей присесть на красивый диван и присосался к ее губам. Нинке нравилось: наконец-то мужчина обратил на нее внимание и у него к ней настоящий сексуальный интерес! Но и тогда дальше поцелуя ее мысли не простирались, да при ее наивности и не могли простираться. Почему-то интимные отношения между мужчиной и женщиной никогда не будоражили ее воображения. Возможно, таким странным образом на нее повлияли школьные Ирмины откровения. Не рисовала она себе в красках, как все это произойдет с ней, как ее герой сорвет с нее платье или, наоборот, будет раздевать ее ласково и нежно, прищемив спину «молнией» кофточки. Ирма называла Нинку «мой антисекс».

Она до сих пор не понимала, как получилось, что практически незнакомый мужчина завалил ее на диван и с чувством оттрахал. Нинка при этом ощущала лишь тяжесть его тела и слабую боль внизу живота. Разумеется, ей бы хотелось рассказать Ирме, как это было чудесно, как она трепетала от первой близости с мужчиной, который, естественно, был осторожен и опытен. И доставил Нинке ни с чем не сравнимое удовольствие в виде множественного оргазма. А потом с ходу предложил ей руку, сердце и дом на Новой Риге. Однако Нинкина память, под завязку накачанная спиртным, увы, подкачала. Никаких подробностей.