Марина Буторина - Убивая вкус [СИ]

Но хоть работа спорится. Кайло глядит на верстак. Он сам от себя не ожидал, что возьмется за это. А потом перед его взором встает то, как на этом самом месте в вечернем свете выгибалась Рей. Работа приобретает эротический оттенок, а место изготовления изделий из дерева — сакральный смысл.

— Ну что, Рей, наше время подходит к концу. По домам?

Кайло так и прирастает подошвами к полу, вслушиваясь в разговор за спиной всем своим существом.

— Я останусь до вечера, — у него в животе начинает ворочаться тугое сладостное предвкушение. — Если Кайло не против.

Последние слова она произносит громко, и тогда он позволяет себе обернуться и встретиться с ней взглядом. Рей смотрит на него, не скрываясь, с выражением глаз, которое при разных обстоятельствах можно назвать и невинным, и бесстыдным.

Кайло только кивает: так, чтобы она поняла, но деланно равнодушно для Люка, и снова отворачивается к верстаку. Вообще, можно было обойтись и без этого притворства. Но, с одной стороны, совсем не хочется выслушивать ветхие дядины каламбуры насчет его личной жизни, с другой — секретность происходящего делает все еще острее, волнующе. Хотя он и так как оголенный провод.

Люк уходит спустя пятнадцать минут.

Он ушел бы быстрее, если бы не перерыл весь свой угол в бесплодных попытках найти что-то, и Кайло знал наверняка, что. («Кайло, ты ничего отсюда не выкидывал?» — «Нет».)

Неловко, конечно, что он так и не восстановил Люковы запасы, но ему не до того было.

И вот дядя уходит.

Кайло даже не замечает, как бросает свои инструменты — их выдает звонкий стук — и, не сводя взгляда с Рей, решительно направляется к ней, как всегда и хотел. Она тоже выбирается со своего места и, стоит ему оказаться рядом, подпрыгивает, чтобы повиснуть у него на плечах, обвить его ногами и потянуться за поцелуем, смеясь при этом то ли от радости, то ли скрывая неловкость.

Кайло и сам еще не понимает толком, как ему себя вести. Все же он почти ее не знает. Они мало разговаривали в прошлый раз, и все о какой-то ерунде. Например, он так и не узнал, чем она занимается: работает или учится. Зато выяснил, в какой тональности она стонет.

А сегодня он выясняет, что стружки очень идут ее голой коже и что, если сдувать их с нее, ей делается до невозможности щекотно.

На улице сумерки, и Рей, обернув вокруг груди свою рубашку, сидит у него на коленях, на его голых коленях, пока он гладит ее плечи и лопатки, завороженно разглядывая россыпь едва заметных веснушек.

— Чем ты занимаешься кроме этого? — она кивает на его верстак. — Как любишь проводить время?

«В тебе».

Кайло прочищает горло, а его ладонь на ее спине замирает.

— Всякое люблю, — отвечает он неопределенно.

Отлично. Нужно напустить тумана. Может, тогда она не заметит, какой он ненормальный?

— А что именно? — спрашивает Рей между делом, откидываясь на него и прижимаясь своей щекой к его.

— Хм… Ну, типа, видеться с друзьями.

Какими друзьями?! Боже, что он несет?

— О.

Это, определенно, удивленное «О». Даже растерянное.

— У тебя много друзей? — а вот вопрос настороженный.

— Да.

Хорошо, что она не видит, как он зажмуривается. Что за идиот!

— И мы постоянно встречаемся.

Какого хуя? «Кайло, прошу тебя, замолчи».

— Вот постоянно.

— А так ведь и не скажешь, — Рей поворачивает к нему голову и скашивает на него глаза, ласково и хитро улыбаясь.

То есть, по нему прямо видно, какой он социопат?

— Хочешь, я тебя с ними познакомлю?

Рей приподнимается, чтобы сесть прямо (оказываясь при этом на нем голыми ягодицами), и поворачивается к нему.

— Конечно. Я бы с удовольствием! — сердечно заверяет она его, сияя искренней улыбкой. — Будет интересно узнать этих людей.

Да, — Кайло беззвучно стонет, — ему тоже.

Страшно появляться здесь вновь, но деваться некуда, и Хакс смело берет приступом две ступеньки и порог. Дверь не закрыта, Кайло на месте.

Хакс проигнорировал его интригующее сообщение, вознамерившись делать вид, что между ними все как прежде. Да, он испортил его роман, за что и получил по лицу — они квиты.

Однако, что это? Стоит ему пройти в мастерскую, как Кайло радушно привечает его самым приветливым приветствием, которым когда-либо был удостоен Хакс: он, не хмурясь, говорит ему: «Доброе утро» — и даже не делает при этом вид, что его, Хакса, здесь нет.

— Доброе утро, — остановившись и подозрительно сощурившись, отвечает он. Кайло сегодня какой-то… расслабленный. Не такой мудак, как обычно. Это напрягает.