Клэр Коннелли - Капитуляция в брачную ночь [litres]

– Помочь управлять мной? – уточнила она. – Боже, а я-то считала это своим решением и первым шагом к свободе.

Последовало напряженное молчание. Взгляни она на Пьетро – увидела бы на его лице сочувствие, но Эммилин упорно избегала смотреть на него, потому что он предал ее.

– Кол беспокоился, как ты справишься с ситуацией. Он не хотел быть обузой. Он хотел, чтобы ты помнила его здоровым.

Эммилин смотрела в иллюминатор, стараясь сдержать рвавшиеся наружу слезы. Ком в горле рос и рос, грозя задушить ее. Папа страдает от боли? За ним ухаживает экономка мисс Мейвис? Ему страшно? Слезы полились градом.

– Я не был согласен с его решением, но вынужден был подчиниться.

Эммилин повернула к нему залитое слезами лицо.

– Не смей так говорить. Нельзя сидеть на двух стульях. Если ты был с ним не согласен, должен был все мне рассказать.

– Я так и хотел сделать, но выбирал подходящий момент.

Эммилин горько усмехнулась:

– Ты же сам сказал, что отцу осталось несколько месяцев, если не недель. Чего же ты ждал?

– Прошу прощения, синьор? Синьора? – обратилась к ним неслышно подошедшая стюардесса. – Мы готовы к взлету. Хотите чего-нибудь выпить?

– Нет, – резко ответил Пьетро.

– Да, чистый виски и аспирин, пожалуйста.

– Хорошо, синьора. – Стюардесса удалилась.

Пьетро наклонился к Эммилин и сказал:

– В наших отношениях ничего не изменилось.

– Еще как изменилось! – взвилась Эммилин. – Ты лгал мне все время, что мы были вместе. Все это время.

Вошла стюардесса с напитком и аспирином. Эммилин опрокинула бокал одним глотком.

– Аспирин не дружит с алкоголем, – предупредил Пьетро.

– Пошел к черту, – огрызнулась Эммилин и выпила таблетку.

Она проснулась на подлете к Штатам. Голова раскалывалась, глаза опухли от слез, на сердце висели гири. Эммилин не могла понять, где она и что происходит, пока не почувствовала на себе задумчивый взгляд мужа. Впервые она ему не улыбнулась. Ее охватила печаль. Она все вспомнила. Ложь. Скрытность. Предательство. Рак.

Отец на смертном одре, а ее нет рядом.

Она жила в Италии с уверенностью, что жизнь прекрасна, и считала себя счастливой женщиной.

– Ты говорил, что я могу тебе доверять, – едва слышно произнесла она. – Помнишь?

– Да. И твой отец мне доверял.

– Не могу поверить, что он поделился с тобой, а от меня все скрыл. Как он мог? Как ты мог? – твердила Эммилин.

– Он очень опасался, что, оставшись одна, ты будешь очень уязвимой. Ты станешь наследницей огромного состояния, а жизненного опыта у тебя кот наплакал. Он хотел быть уверен, что ты защищена. Что в этом ужасного?

– Действительно, что такого? – зло парировала она. – Он боялся диких собак, поэтому отправил меня в логово волка.

В глазах Пьетро блеснуло раздражение.

– Как ты не поймешь: я не смогу больше доверять тебе после всей этой лжи. Ты умолял тебе поверить, и я согласилась. В конце концов, я оказалась той самой наивной дурочкой, какой считал меня отец.

Эммилин отвернулась к иллюминатору и увидела внизу землю. Она вернулась домой и больше никогда не уедет. По крайней мере, она так для себя решила.

– Ох, девочка моя, – приветствовала ее на пороге заплаканная экономка мисс Мейвис. – Мне очень жаль. Прими мои соболезнования.

Эммилин словно окаменела. Она поняла, что опоздала.

– Когда? – раздался у нее за спиной приглушенный голос Пьетро.

– Час назад. – Мисс Мейвис расплакалась. – Мы пытались до тебя дозвониться, – обратилась она к Эммилин, – но номер был недоступен.

Мисс Мейвис, которую Эммилин знала с пяти лет, была частью семьи. Она крепко обняла девушку, пытаясь ее хоть как-то утешить.

– Я могу его увидеть? – прошептала Эммилин.

– Конечно, дорогая. – Мисс Мейвис посторонилась, пропуская Эммилин внутрь.

На пороге та обернулась и уставилась на Пьетро обвиняющим взглядом.

– Тебе в этот дом путь заказан, – отрезала она.

Пьетро поморщился, словно она влепила ему пощечину.

– Дорогая, послушай…

– Нет. Не смей.

Рука мисс Мейвис на ее спине придавала ей сил и решительности. Она почувствовала, что становится прежней собой.

– Если бы я не вышла за тебя замуж, то осталась бы с отцом. Я осталась бы с ним до конца, – повторила она.

Пьетро положил ладонь на дверную ручку, но не сделал попытки войти.

– Твой отец не этого хотел, – обронил Пьетро.

– Он был не прав. И ты был не прав. – Эммилин горестно затрясла головой. – Ты должен был мне рассказать. Мое место было рядом с отцом. Я никогда тебе этого не прощу.