Людмила Толич - Запах лунника

Прапор со своими подчиненными отряхивался от песка и угрюмо молчал.

— Вас, между прочим, иностранный дипломат запеленговал, — добавил Петр. — Вон его машина. Что, жидко обосрались? Шагом марш!

И опозоренная команда в два счета ретировалась. Неизвестно, все ли из услышанного четко уразумели высокие гости, непечатные обороты журналистка им переводить не стала, но то, что действия Петра произвели на них неизгладимое впечатление — это было бесспорно. Однако они заторопились уйти, пообещав встретиться со Славиной позже. Она же не стала их удерживать. Аривидерчи, месье!

Они пили кофе и молчали. Французское печенье таяло во рту. Петр сказал:

— Хорошее печенье.

И посмотрел на коробку. Дата изготовления. ЧП «Светлячок». От этого «ЧП» журналистка вздрогнула. Сейчас каждый второй — частный предприниматель, но тряхнуло ее от другого ЧП. Славиной сразу вспомнилась бульдожья морда полковника в апоплексической раскраске. Да, такое чрезвычайное происшествие, которому она стала свидетелем, и во сне не приснится…

— Очень тебя прошу никуда из дома не выходить, — сказал Петр. — За меня не беспокойся. К ночи буду.

Услышав такое заявление, Аня совсем приуныла. Если бы не его самодеятельность, ничего, может быть, и не случилось бы. Ну, обнаружили бы немного разбросанных баксов… В конце концов, там почти все оставалось на месте.

— Если б ты не полезла в тайник, — словно читая мысли подруги, напомнил Петр, — купалась бы сейчас в лебедином озере и ромашки общипывала: любит, не любит…

— При чем здесь это?! — вспыхнула Анна аж до пяток.

— Да просто так, — сказал Петр сурово, — к слову.

— А если к слову, то я тебя ни о чем не просила. И между прочим, возвращаться сюда тоже.

— Какой была, такой ты и осталась, — заключил Петр примирительно. — Чего кусаешься? Я же тебя с детства люблю, дурында конопатая, и пока ты в беде — ни на шаг в сторону, даже если погонишь.

От этих слов Аня окончательно сникла… Вот только этого ей и не хватало! Маленькая хозяйка большого дома… Вот только ее судьбу она повторять не намерена ни за какие коврижки. Петр сжал ей руку у локтя и заглянул в глаза.

— Ну, не раскисай, держись. Долго канителиться они не будут. Мэр с прокурором примчались в часть. Француз очень даже вовремя объявился. Это ж бандитский общак, контрабандный. Нельзя волну гнать. Разве бабу в таком деле вычислишь? Ведь когда Жорку убили — все на месте стояло. — Петр умолк и вдруг быстро спросил: — Слушай, а где тебя взяли?

— Ну там, на поляне… — промямлила Аня.

— На какой поляне?

— С оленями…

Повисла долгая пауза. Сразу все стало на свои места.

— Моли теперь Бога, Анюта, чтобы наш Бугай мозжечок не напряг, — шепотом сказал Петр. — Он Ленчика трясет за грудки, а у того полное алиби — его на сутки позже нас выпустили, и с той минуты он от полковника — ни на шаг, разве только меня к тебе подвозил и когда Лизку порол на озере. Но командор пьян был в стельку, сам ничего не помнит…

— Да где же эти проклятые мешки, скажешь ты мне или нет? — Аня чувствовала, что скоро сойдет с ума. — Зачем ты полез в их общак?

— А что же мне делать оставалось? — удивился Петр. — Все равно ведь обнаружили бы утечку и начали охоту на лис. Только тихую, без шума.

— Куда же ты все сложил? Там полтонны «капусты» было… Ведь найдут! Мешки в мусорник не зароешь.

— Это уж не твои проблемы… Ночью я тебя вывезу отсюда, есть надежные люди, не сомневайся.

Как на автомате, Славина вспомнила о пакете, зарытом в яме на огороде. Его содержимое давило на ее разум. Содержимое кошелька, в котором болталось триста рублей и лежало две долларовые сотки на всякий пожарный, — это понятно, это для Ани были приличные деньги, а вот пакет и тем более мешки… Просто ужасный какой-то сон!

— Что-то мы с тобой заболтались, — сказал Петр, — пора сваливать. Ну, будь умницей.

Он шутливо дернул подругу за нос, чмокнул в макушку и через три секунды скрылся за дверью. Стало тихо, только в окно слабо постукивали ветки ореха, раскачиваемые порывами жаркого летнего суховея. «Нужно поспать, — приказала себе Аня, — немедленно лечь и постараться уснуть. Иначе ты свалишься с ног, а впереди ночь… Неизвестно еще, какая…» В самом деле: кому это могло быть известно?!

И она уснула. И проспала несколько часов. Солнце стояло довольно низко, почти напротив окошка, его ослепительные лучи разбудили женщину. Наверное, ей снилось что-то приятное, она проснулась в чудном настроении, с блаженной улыбкой, но как только открыла глаза и поняла, в какую реальность вернулась, сразу сникла. То есть она готова была действовать, что-то предпринимать, но что? Если Петр приказал сидеть дома и не высовываться, значит, следовало так и поступить. Вариантов у нее не было, хотя неизвестность — худшее испытание. Славина попыталась занять себя чтением — бесполезно. Она просто разучилась складывать буквы в слова. Тогда взялась за вязание — у нее на подоконнике валялись спицы с набранной резинкой для жилетки. И тут увидела Лизку. Бедолага тащилась через огород со здоровенным чемоданом в руках. Аня даже обрадовалась и выскочила ей навстречу. Они обнялись, как самые близкие подруги. Лизка всхлипывала, а Аня, подхватив ее чемодан, стала ее утешать: