Карен Брукс - Вилла у моря

Брезгливое презрение у него в глазах всколыхнуло в душе Линн такую жгучую ярость, что она мгновенно забыла об осторожности. Когда она снова заговорила, ее голос дрожал от переполнявших ее горьких чувств:

— И вообще, по какому праву вы меня осуждаете? Вы же совсем ничего не знаете ни обо мне, ни о причинах, побудивших меня сюда приехать. И, тем не менее, считаете себя вправе обвинять меня.

Глаза Линн потемнели от гнева, бурная вспышка эмоций лишила ее последних сил.

Причем она прекрасно понимала, что мериться силами с Хуаном — занятие неблагодарное и бесполезное. Но не собиралась безропотно сносить оскорбления.

— Я не намерена здесь оставаться! — Линн повысила голос, едва не срываясь на крик. — Я уезжаю. Сию же минуту!

Она развернулась и направилась вверх по лестнице. Она так и не добралась до кухни, но ей было уже все равно. Хотелось лишь одного: как можно скорее уехать отсюда.

Впрочем, ушла она недалеко. Хуан схватил ее за плечо и развернул лицом к себе.

— А ну-ка стойте! — процедил он сквозь зубы и встряхнул Линн так сильно, что та едва не прикусила язык.

Она подняла на него глаза, полные жгучей ненависти… и вдруг испуганно замерла, потому что одна из дверей резко распахнулась, и в холл вошла женщина.

— Хуан, дорогой, что происходит!

Она говорила по-английски, но даже если бы не произнесла ни слова, Линн все равно поняла бы, что светловолосая женщина с голубыми глазами не может быть испанкой. Вторая жена ее папы… ее мачеха. На изысканно тонком лице лежал отпечаток неизбывной печали. Да, подумала Линн, эта женщина любила ее отца.

Мать Хуана встревожено посмотрела на сына, потом на девушку. Взгляды их на мгновение встретились, и Линн показалось, что ее сердце превратилось в кусок льда, составленного из щемящей боли.

— Мисс Вэйн изъявила желание нас покинуть, — сухо проговорил Хуан. — А я как раз собирался ей разъяснить, что этого делать не стоит. Во-первых, поблизости нет ни одного отеля. А во-вторых, завтра утром сюда приезжает адвокат — специально для того, чтобы обсудить с ней завещание ее отца.

Женщина, которая до этого старательно отводила взгляд, все же посмотрела на Линн.

— Значит, вы дочь Эймона. Ваш отец… — Глаза у нее заблестели от слез, и она отвернулась.

Хуан отпустил плечо Линн и поспешно шагнул к матери. Его предупредительность и искреннее беспокойство разительно отличались от той презрительной холодности, с которой он обращался с Линн. Ей стало нестерпимо обидно.

Как хотелось сказать, что они несправедливы к ней! Что она не виновата в том, что им с папой пришлось расстаться. Что она тоже страдала… Но Линн поняла, что никогда этого не скажет. Потому что не могла допустить, чтобы Хуан увидел, насколько она уязвима. Для него ее боль будет лишь поводом позлорадствовать. Может быть, внешне он и проявит вежливое сочувствие, но в глубине души будет только рад.

Снова открылась дверь, и в холле появилась молоденькая девушка. Сестра Хуана. Сводная сестра Линн. В ней испанская кровь проявилась не так очевидно, как в брате, но ее волосы тоже были иссиня-черными, а кожа — золотисто-бронзовой.

Хуан что-то сказал ей по-испански. Девушка покосилась на Линн, а потом нежно взяла маму под руку и увела из холла.

— Не советую вам уезжать сегодня, — холодно произнес Хуан, когда его мать и сестра скрылись за дверью. — Разумеется, если вы будете настаивать, я вас не стану удерживать. Но, как я уже говорил, завтра утром приедет адвокат. Наверняка он захочет обсудить с вами кое-какие вопросы.

— Хорошо, Vuestra Excelencia, — отозвалась Линн с неприкрытым сарказмом, — я останусь до завтра и побеседую с адвокатом. Но хочу, чтобы вы знали: мне неприятно пользоваться вашим гостеприимством ровно настолько, насколько вам неприятно принимать меня в этом доме.

И прежде чем Хуан успел ответить, резко развернулась и направилась вверх по лестнице. Ей ужасно хотелось пить, но она решила, что лучше умрет, чем попросит у него хотя бы стакан воды. Господи, как же она его ненавидит! Уже у себя в спальне Линн обнаружила, что с такой силой сжимала руки в кулаки, что на ладонях остались отметины от ногтей.

Она уже легла в постель, когда в дверь постучали. Линн напряглась. Меньше всего она ожидала увидеть своего сводного брата. И уж тем более — с чаем и сандвичами на подносе. Не веря своим глазам, она наблюдала за тем, как Хуан прошел через комнату и поставил поднос на столик у кровати. Как бы почувствовав ее изумление, он насмешливо проговорил.