Барбара Воллес - Обрести свободу у алтаря

Было бы здорово, если бы у нее был ответ на этот вопрос.

— Понятия не имею. Первое мое воспоминание связано с тем, как я брела вдоль шоссе. У меня болело плечо, я испытывала сильнейшую усталость и не знала, кто я и куда направляюсь.

— Ты не помнишь, как ты преодолела большое расстояние.

Она только помнила, как ранним утром стояла на дороге и дрожала от холода и ужаса, когда ей посигналил грузовик.

— Я даже не помню, как проснулась в то утро. Я была очень грязной. Моя одежда была порвана, и у меня не было при себе никаких документов.

— Боже мой, — прошептал Томас, придвинувшись ближе. Его взгляд был прикован к ней.

— Я не знала, куда мне идти и что делать. К счастью, Крис проезжал мимо и понял, что я нуждаюсь в помощи. Он отвез меня в больницу, а оттуда меня потом отправили в другую больницу в Уике, где мне поставили диагноз «травматическая амнезия».

Эти воспоминания были отчетливыми. Она все прекрасно помнила с того момента, как очутилась на дороге.

— Я не понимаю, — растерянно пробормотал Томас. — Если ты оказалась в больнице, почему никто из персонала не…

— Не заглянул в сводки пропавших людей?

— Ты определенно понимала, что тебя ищут. Твой друг Крис и его жена тоже явно это понимали.

— Да, мы это понимали.

— Тогда почему никто не обратился в полицию?

— Я попросила их не делать этого.

Его глаза стали огромными, как блюдца.

— Что?

— Я не хотела, чтобы меня нашли. По крайней мере, не сразу.

— Вот черт. — Он так громко ударил кулаком по столу, что Крис подошел к краю стойки.

— Все в порядке? — спросил он.

— Да, — ответила она.

Реакция Коллиера могла быть и хуже. Откинувшись на спинку стула, он провел ладонями вверх-вниз по лицу. Когда он наконец убрал руки, она прочитала в его глазах гнев и замешательство.

— Почему ты этого не хотела, черт побери? — процедил он сквозь зубы.

— Потому что мне нужно было время. Я хотела понять, что произошло. Посмотреть, не вернется ли ко мне память.

— Ясно, — произнес он сдавленным голосом. — Но неужели тебе не приходило в голову, что могут быть люди, на жизнь которых повлияло твое исчезновение? Что они могут тебя оплакивать?

— Разумеется, мне это приходило в голову, — отрезала она. — Но поставь себя на мое место. Я не помнила ни своего имени, ни аварии, в результате которой я пострадала. Доктора тем временем говорили, что я получила тяжелую психологическую травму. Я предположила, что ее нанес мне кто-то из моих близких, которых я забыла.

Томас резко дернулся назад, словно она его ударила.

— Я бы никогда…

— Я… — «Знаю», — чуть не добавила она. Внутреннее чутье подсказывало ей, что это правильная мысль, но она сдержалась. — Я тебя не вспомнила.

— Ты могла бы поискать информацию. О твоем исчезновении писали в газетах и в Интернете, говорили в новостях.

— Ты хоть понимаешь, в какой дыре мы находимся? Здесь есть проблемы со связью. Я просматривала в Интернете сводки пропавших жителей Шотландии и не нашла в них себя. Это еще больше убедило меня в том, что я сбежала. Я спросила Криса и Джессику, могу ли я здесь остаться, пока ко мне хотя бы частично не вернется память, и я не пойму, что мне делать дальше. Они проявили ко мне доброту и сказали, что я могу оставаться столько, сколько мне понадобится. Я уже четыре месяца живу в комнатке над рестораном и работаю официанткой.

— Четыре месяца? Боже мой… — Тяжело вздохнув, Томас запустил пальцы в свои короткие черные волосы.

Ее охватило чувство вины. Возможно, ей следовало активнее искать информацию о себе, но правда заключалась в том, что она боялась того, что она могла узнать о себе и о своем прошлом. Когда Крис ее нашел, помимо страха она почему-то испытывала сожаление. Смутное чувство вины из забытого прошлого было с ней все эти месяцы, и она гадала, не причинила ли она кому-то боль словами или плохим поступком.

— Лайнус с конца октября ведет переговоры с мыловаренным заводом, — пробормотал он. — С конца октября! Мы уже давно могли бы привезти тебя домой. Мэдди могла бы…

— Мэдди?

Ее сердце замерло на мгновение. Когда Крис спросил, как ему следует ее называть, она выбрала имя Мэдди. Почему-то оно сразу пришло ей в голову. Это было неспроста.

— Кто такая Мэдди?

Он повернулся и так серьезно посмотрел, что у нее перехватило дыхание.

— Мэдди — это наша дочь.

Розалинд тихо вскрикнула. У нее есть дочь?

Потрясенная, она встала и подошла к окну. Ей даже в голову не приходило, что у нее может быть ребенок. Да, всякий раз, когда кто-то приходил в ресторан с прелестным малышом, она испытывала щемящее чувство, но думала, что это естественная реакция для любой женщины детородного возраста.