Агата Эмералд - Изумруды на твоей груди

— Они регулируемые?

— Не знаю, они из секс-шопа!

— Тогда, наверное, нет. Подождите минутку, я постараюсь что-нибудь придумать, — проговорил гость и исчез за дверью.

— Поскорее, пожалуйста. Ладно? — простонала ему вслед Кэтрин.

Видимо, он отчасти проникся ее страданиями, потому что уже через пару минут влетел в комнату, держа ножовку по металлу из мастерской отца Кэтрин. Бедный папа перевернулся бы в гробу, если бы узнал, для чего использовали его инструмент…

Кэтрин внимательно следила за тем, как вздулся бицепс агента Крафтона, как гость сжал челюсти и как стало краснеть от напряжения его лицо. Она устало закрыла глаза и услышала благословенный долгожданный звук: щелк!

Почувствовав себя наполовину освобожденной, Кэтрин задалась вопросом, куда подевалась ее соседка. Не хватало только, чтобы старушка, давняя подруга ее матери, сейчас появилась на сцене.

— А где миссис Лоуренс? — еле слышно спросила она.

— Пошла звонить в полицию, — сообщил агент, продолжая возиться со вторым наручником.

Кэтрин закрыла глаза и застонала. Крафтон бросил на нее исполненный жалости взгляд, и она услышала второй вожделенный щелчок. В тот же миг за окном завыла сирена.

Кэтрин стремительным кошачьим движением соскользнула с кровати и, кутаясь в покрывало, понеслась в туалет. Когда, повеселев, она вернулась в спальню, там уже никого не было. Затянув покрепче пояс белого махрового халата, она выглянула в окно. Ее спаситель мирно беседовал с человеком в полицейской форме. Оба стояли, прислонясь к патрульной машине, словно добрые приятели. До Кэтрин донесся их дружный смех, потом агент Крафтон хлопнул полицейского по спине и направился по дорожке обратно в дом.

Кэтрин быстро вытащила из комода трусики и принялась натягивать их. На запястьях у нее все еще бряцали наручники, с которых свисали обрывки цепочек. Пришлось спустить махровые рукава халата пониже.

«Черт возьми, зачем было затевать эту комедию? — ругала она себя. — Тоже мне, сексуальная фантазерка! Ты — скучная занудная бухгалтерша, а не знойная красотка, и заруби это себе на носу!»

В глубине души Кэтрин понимала причину своего нелепого поступка. Так, с опозданием на пятнадцать лет, начался ее юношеский бунт против строгой родительской морали.

Она все в жизни делала так, как требовали мама с папой, — если не считать того, что не вышла замуж. Мать повторяла: «Затянешь с этим делом — и никто тебя не возьмет». Слушая ее, Кэтрин чувствовала себя банкой просроченных консервов, залежавшейся на полке супермаркета.

Как ни странно, что-то в ней все-таки привлекло Уолтера. Хотя вполне вероятно, что одна просроченная банка просто нашла себе пару. Уолтер далеко не Ален Делон. Но он мужчина, он холост, и он доктор. Мама его одобрила, и Кэтрин надеялась, что теперь ей, наконец, доведется испытать те потрясающие удовольствия, о которых она тайком читала в журналах. Однако занятия любовью с женихом походили на прохождение осмотра у врача. Уолтер был гинекологом. Может, он путал личную жизнь с работой?

Они были помолвлены уже шесть лет, и это обстоятельство успокаивало совесть и мамы, и дочки. Ничего, что Кэтрин ни разу не осталась у Уолтера на всю ночь. Зато не приходилось пускаться в долгие объяснения, если она возвращалась домой на пару часов позже.

Кэтрин и представить себе не могла, что после смерти матери ей станет так одиноко, что ее вдруг начнут захлестывать приступы паники, что ей покажется, будто молодость безвозвратно проходит. Она всегда представляла свою будущую жизнь яркой и полной впечатлений, а та на поверку оказалась чередой однообразно серых будней. С этим нужно было что-то делать.

Местом прорыва Кэтрин определила собственную спальню, призвав на помощь «дикую и непредсказуемую» фантазию экспертов журнала «Сад удовольствий».

Однако самым диким и непредсказуемым оказалось то, что к ней в спальню пожаловал агент ФБР, чтобы принять участие в финальной части «эротического спектакля». Кэтрин могла дать голову на отсечение, что ни одному эксперту не мог и присниться «каскад неизведанных потрясений», которые ей пришлось испытать в этот памятный день.

Итак, стать роковой женщиной не удалось. Броская косметика смотрелась безвкусно и вульгарно. А ведь Кэтрин еще и соски нарумянила, как советовали в журнале. Остается только надеяться, что агент Крафтон этого не заметил.

Она вспомнила, как он едва скользнул по ней жестким и холодным взглядом, не выказав никаких чувств. Ее обнаженное тело явно его не впечатлило. Как и Уолтера. Какой уж там огонь желания! Кэтрин закусила губу от обиды. Ужасно, когда тебя, прикованную нагишом к кровати, обнаруживает посторонний мужчина. Но еще ужаснее, что эта картина оставляет его равнодушным…