Ярослава А. - Отпусти меня [СИ]

— Маша… пожалуйста… — шепчут его губы, жадно целуя мои волосы.

Вот он бальзам для моей души.

Мой. Полностью мой. Трепещущий, умоляющий и одновременно подавленный.

Я жажду еще больше прикосновений, еще больше поцелуев, до жалящих укусов, до красных следов на коже, чтобы из его памяти навсегда стерлось воспоминание о другой женщине.

Вот такая я чокнутая собственница…

После яркого, безудержного секса, я так и не смогла уснуть. Тихо лежала с открытыми воспаленными от недосыпа глазами и смотрела, как ветер треплет чуть тронутые желтизной осени листья на старой вишне.

Рядом мирно спал утомленный и довольный Саша, обнимая меня одной рукой.

Когда расцвело, я осторожно, стараясь не разбудить мужа, поднялась с постели и стала собираться.

Джинсы, тонкая водолазка и я мягкой тенью скольжу в сторону двери, чтобы бесшумно выйти из дома.

Слишком громкий в утренней тишине дома скрип несмазанных петель и Саша, проснувшись, подскакивает в кровати.

— Маша? — спросонья таращит глаза он и в одно мгновение оказывается рядом. — Ты куда?

Я молчу. На моем лице и без слов можно прочитать все мысли, а сумка в левой руке, которую муж сразу замечает, и вовсе выдает с головой.

Он пытается отобрать вещи, но я упрямо поджимаю губы и чуть слышно говорю:

— Отпусти меня. Просто отпусти…

Несколько секунд он безумными глазами смотрит мне в лицо, а после… бессильно разжимает пальцы, делает два шага назад и садится на постель, опуская голову.

За мной с тихим скрипом закрывается дверь нашей спальни.

Дача утопала в цветах, зелени плодовых деревьев и бесконечных грядках всевозможных овощей. Что ни говори, а моя свекровь была заядлой дачницей и, стоит заметить, у нее это неплохо получалось.

Моему приезду пожилая женщина удивилась, покосилась на сумку с вещами первой необходимости и молчаливо пошла, ставить чайник. Она ни о чем не спрашивала, только время от времени кидала тревожные взгляды, пока я обнимала детей.

— Как же я по вам соскучилась, мои котятки! — ворковала я, зацеловывая чумазые щечки.

За чаем мы со свекровью вели непринужденную беседу и только после, за помывкой посуды, она не выдержала.

— Как Саша? — осторожно, как истинный стратег, поинтересовалась женщина.

— Нормально. Весь в работе, — ответила я, при этом надеясь, что мне удалось сохранить невозмутимое лицо. — А я, вот, решила отдохнуть немного и вам помочь заодно с заготовками.

Свекровь, даже притворилась, что бесконечно рада моей помощи, но глаза ее так и метались по моему явно осунувшемуся лицу в поисках хоть намека на молчаливый вопрос.

Я держалась. Держалась из последних сил. Весь день, как пчелка копалась в огороде, перемыла все банки, порезала на сушку яблоки и только к вечеру, после того, как дети были уложены в кровать, на меня накатило. Села в кухне на табурет и заревела.

— Машенька! Что ты, девонька? — свекровь кинулась ко мне и, сграбастав в свои теплые объятия, стала успокаивать. — Ну, что у вас случилось? Все душу себе извела…

Захлебываясь горючими слезами, я в нескольких предложениях выложила все, как на духу.

Женщина горестно покачала головой и только крепче обняла, приговаривая:

— Поплачь-поплачь… полегчает…

Мне и вправду стало легче. Словно со слезами выходил отравляющий мою душу яд.

— Спасибо, — прошептала я, наконец, отстраняясь и утирая со щек соленые дорожки.

Это была абсолютно искренняя благодарность, потому что именно такой вот молчаливой поддержки мне и не хватало.

Свекровь пошарила в стареньком кухонном шкафчике, выудила оттуда невесть откуда появившуюся бутылку водки, достала две стопки и наполнила обе до краев.

Просидели мы почти половину ночи, а потом больше не вспоминали ни ту бутылку, ни разговоры за кухонным столом.

Не знаю, искал ли меня Саша по родственникам, но на осознание, что я скрываюсь у его же матери на даче, у него ушло чуть больше недели.

С каждым днем, проведенным в компании детей на грядках, меня все больше отпускала бесконечная тоска, а свекровь, напротив, день ото дня все больше мрачнела и, казалось, начинала сомневаться в умственных способностях собственного сына.

Свой телефон я отключила, а ей звонить запретила. Из вредности. Пусть помучается, побегает. В конце концов, должна же я его хоть как-то наказать?!

В один из вечеров я в старом спортивном костюме свекрови с лопатой наперевес вскапывала небольшой, освободившийся после огурцов участок земли.