Маргарита Коровина - Санта-Матрешкино – 2, или Какая же ты, Маргарита?

…Умница моя, хорошая девочка, – папочка погладил меня по головке, и вышел из комнаты. Я тихонечко достала из под юбки книжку и положила ее поверх тетради. Математику успею сделать на переменке, а если мне не удастся узнать, чем закончились злоключения леди Ровенты, то точно не смогу заснуть. До конца романа отставалось еще страниц сто – как раз часов до двенадцати. Вот сейчас посижу за столом, изображая приготовление уроков, потом поужинаю со всеми и лягу спать. Под кроватью у меня спрятан мой личный фонарик, купленный на деньги, выдаваемые на мороженое, и с его помощью я буду читать до победного конца…

Наверно, это было не очень красиво обманывать родителей. Но страсть к книгам была сильнее морали. К тому же так приятно было слышать, что я умница и хорошая девочка. Мои родители часто хвалили нас с братом. Хотя Влад, по-моему, далеко не всегда заслуживал похвалы. Особенно когда рисовал моим куклам усы черным фломастером.

Несмотря на то, что кукол я не любила, мои дальние родственники дарили их мне на каждый день рождения. На игры с лупоглазыми «Катями» и «Валями» у меня обычно не хватало времени, как и на любое другое нелюбимое занятие, но и рисовать на их глупых лицах усы я братцу не разрешала. В конце концов, это мои куклы. А еще брат не заслуживал похвалы, когда съедал мои конфеты. А еще когда дразнил меня книжным червем. Он утверждал, что я такая худая, потому что уже начала превращаться в червяка, и скоро, совсем скоро, буквально через год-два у меня отвалятся руки и ноги, и я стану ползать по дому, как червяки, переливаясь розовато-коричневым полупрозрачным телом. Он направлял свет настольной лампы на мое ухо и говорил, что оно уже стало настоящего червякового цвета. Не то что я ему верила на сто процентов, но он был старше, а, значит, умнее, и его слова вполне могли оказаться истиной. Я боялась, но чтения не бросала. Только каждый раз после душа минут по десять разглядывала свое тело, пытаясь определить, не появились ли у меня такие полосочки на теле, как у червяков…

Я пила утренний кофе и вспоминала, какими же эпитетами награждали меня мои родители, друзья, знакомые и враги. От папочки я слышала только приятные слова. Он никогда не ругал меня. Да и Влада тоже. А мамуся, поймав меня на чтении очередной книжки, грустно смотрела на меня и говорила: «Какая ты у меня все-таки странная». А я не могла понять, почему любовь к книгам превращает человека в странного. Хотя, конечно, забывать поесть из-за приключений красных дьяволят сейчас мне кажется немного необычным.

Учителя в школе… Совершенно, не помню, что они мне говорили. А раз не помню, значит, ничего особенного в их словах не было. Одноклассники и одноклассницы говорили про меня разное. Мой сосед по парте Алеша (не помню его фамилию) любил перед контрольной польстить мне, чтобы я помогла ему решить задачки. Наша математичка все время удивлялась:

– Как ты, Ряпушкин, контрольные ухитряешься решать, а у доски плаваешь?

– А я у доски стесняюсь, – отвечал Алеша, густо краснея.

В общем, одноклассники не говорили мне гадостей. Только Надя Царева иногда презрительно шипела, что я воображала. Но мне было все равно. Наверное. Потому что большую часть школьных дней я почти не помню. В отличие от книг, с которыми коротала перемены. Надо же, я даже не знаю, как ко мне относились в школе! И как я к ребятам относилась…

Так, со школы, пожалуй, и стоит начать анализ моего отношения к миру и мира ко мне, и понять в конце концов, какая из себя Маргарита Алексеевна, дама среднего возраста и вполне еще себе приятной наружности. Придется поднапрячь память. Она у меня последнее время стала какая-то дырявая…

Ой! Мурзик! Совсем про него забыла! Его ж надо покормить! И выгулять! Ой, нет, выгуливать не надо, потому что он кот!

Работа в банке не располагает к философствованиям, поэтому к своему аналитическому списку мне удалось вернуться только поздним вечером. Придя домой, я затопила печку, поужинала и накормила кота. После еды котенок стал больше похож на поросенка, и мне пришлось его вымыть. Намочив густую шерстку звереныша, я с ужасом увидела в ней черные копошащиеся точки. Блохи! Вот кошмар. Они ведь кусают бедненького малыша, а он их даже гонять не может из-за своей неуклюжести!

Часа два я вылавливала у своего питомца паразитов. В мокрой шерсти они были почти обездвижены, и поймать их не составляло труда. Вот только Мурзику эта процедура не очень нравилась, и он вертелся и орал. Потом я решила помыться сама. Вдруг какая-нибудь шальная блоха забралась на меня, и ночью будет меня кусать? В общем, от забот я освободилась часам к одиннадцати, легла в кроватку, взяла листок бумаги и ручку и стала вспоминать.