Дэни Коллинз - Притворись моей на одну ночь

– Как она?

– Откуда я знаю. – Примо раздраженно топнул. – Она со мной не разговаривает, не сказала даже, что началось кровотечение. Полагаю, операция прошла успешно, ведь она жива. Кстати, эта больница – курам на смех. Она рисковала своим здоровьем и здоровьем сына. Честно говоря, Сандро, я тебе уже говорил, что опасаюсь за ее психику, и вот тебе подтверждение.

Из вышесказанного Алесандро уловил, казалось, лишь слово «жива».

– Женщины очень эмоциональны во время беременности, – менторским тоном вещал Примо. – Почему ты вообще воспринял это всерьез?

Он держался, как всегда, напыщенно и театрально. Алесандро всегда раздражался, наблюдая за его самолюбованием.

– Дело даже не в этом, Сандро. Она заговаривается. Несет чушь.

Алесандро удержался от ехидного замечания о том, что Октавия, по крайней мере, не впадает в истерику, однако слова Примо заставили его вспомнить собственные опасения. С самого начала его беспокоили прохладные отношения Октавии с родителями. Ее мать была склонна к депрессии, но Сандро надеялся, что по наследству это не передается. Первые недели их брака жена была робкой и застенчивой, затем открылась, восхитив и очаровав его. Но в последнее время от ее смелости не осталось и следа. Она отдалилась от него и замкнулась в себе. Хотя она ведь беременна, и это, очевидно, абсолютно нормально.

Следуя за кузеном, он думал, что следовало бы принести цветы. Войдя в комнату, вздрогнул, взглянув на пустую кровать.

– Она, наверное, еще в инкубаторе, но тебя могут и не пустить. Очень уж чувствительной она стала, даже не хотела, чтобы я увидел ребенка. Честно говоря, Сандро, ее враждебность… Мы же семья. Я понимаю, что она единственный ребенок у родителей и, наверное, завидует мне, ее задевает, что мы с тобой так близки, видит в этом угрозу. А я просто хотел позаботиться о ней, ты ведь сам просил. Объясни это ей, хорошо?

Ну, здесь он явно перегибает палку. Никто не просил Примо присматривать за Октавией, просто однажды он проводил жену к врачу. Честно говоря, Сандро надеялся, что их общение поможет снять напряжение, возникшее сразу после знакомства. Однако надежды не оправдались, а на Рождество он даже предложил Примо подыскать другую квартиру. Тот тогда заверил, что ремонт на новом месте почти завершен.

– Сейчас я буду за ней присматривать, – заявил молодой отец, – они с ребенком переедут ко мне в Неаполь после выписки. Ты можешь переключиться на работу.

– Кстати, нам есть что обсудить.

– Это подождет.

Примо не выносил, когда его оставляли без внимания, и это частенько становилось причиной вспышек гнева. Алесандро прилагал все силы, чтобы минимизировать бессмысленное соперничество и восстановить мир.

– Я хочу встретиться с сыном, Примо. Возвращайся к маме и отдохни.

Мысли о Примо вылетели из головы. Сейчас его занимали Октавия и сын. Предъявив документы, Сандро направился к двери инкубатора. Сестра впустила его внутрь.

Как же здесь шумно! В эту какофонию звуков врезался твердый голос Октавии:

– Я вижу, он голоден, и обещаю, что покормлю его, но из бутылочки.

– Октавия?

Сандро почувствовал, как нараставшее волнение внезапно сменилось тревогой. Жена выглядела хрупкой и бледной. Казалось, с трудом держится. Глаза, подобные темным лепесткам фиалки, были наполнены страданием. Прекрасные губы, которые он так любил целовать, мучительно сжаты. Было непривычно видеть ее округлившееся лицо. Не то чтобы она сильно набрала вес во время беременности, просто Алесандро почти не видел ее, потому и не привык к изменениям. Сейчас она казалась мягче, чем раньше, женственнее и намного слабее. С распущенными волосами и чистым, без макияжа, лицом, она была такой красивой. Сандро почувствовал нарастающее возбуждение. Как это вообще возможно? Не прошло и пяти секунд, а его уже окутывает волна жара, хочется ее обнять и не отпускать. Какие-то первобытные инстинкты, которые невозможно контролировать. На долю мгновения их взгляды встретились. Сандро показалось, что в глазах Октавии мелькнуло что-то неуловимое. Так она смотрела на него по утрам, просыпаясь, когда они делили постель. Так зарождалась ее улыбка, прежде чем расцвести на губах.

Но это было мимолетное ощущение.

Октавия застенчиво натянула халат на обнаженное плечо и, покачиваясь в кресле, подняла малыша, стараясь его успокоить. Напрасные усилия. Ребенок был безутешен.

– Алесандро!

Вот так. Не «дорогой», даже не Сандро. Когда последний раз она обращалась к нему ласково, не боялась встретить его взгляд дольше чем на долю секунды? Видимо, решение оставить ее в Лондоне сильно повлияло на их отношения. Алесандро намеренно избегал даже мысли о браке по любви. Его жена – это сила, уверенность, а не слабость. Тем не менее он негодовал на недружелюбный прием.