Анжела Биссел - Одна душа на двоих

У Нико кровь застыла в жилах. Он почувствовал, что Мариэтта проникла в его нутро, в ту черную дыру, которую он от всех прятал.

Он испытал настоящее потрясение. Гнев забурлил в нем, как раскаленная лава.

– Ты называешь меня трусом, Мариэтта? Круто услышать это именно от тебя.

– Что ты имеешь в виду?

Он покачал головой:

– А ты не понимаешь, да? Ты такая дьявольски гордая и независимая, носишь свою гордость, как броню, чтобы никто сквозь нее не пробился.

Мариэтта напряглась.

– Я же извинилась за вчерашнее…

– Я не смерч имею в виду, – нетерпеливо бросил он. – Ты обвинила мня в том, что я боюсь…

– Это не было обвинением!

– А вот чего ты боишься? – закончил он.

Мариэтта вцепилась в ручки кресла, сердце бешено колотилось.

– Ничего, – отчеканила она.

– Я думаю, ты боишься признать, что не можешь все делать сама, – продолжил Нико, будто она не произнесла ни слова. – Признать, что тебе кто-то нужен.

У нее внутри все перевернулось. Его слова почти попали в точку. Она боялась не необходимости в ком-то, а боялась хотеть этого. Может быть, это одно и то же?

Она откатилась назад, но он не отступал.

– Ты используешь свою независимость, чтобы изолировать себя, – наступал он. Нико закусил удила, потому что она давила на него, а он предупреждал не делать этого. – Ты стремишься отрезать себя от того, чего ты действительно желаешь.

Она сжала руки в кулаки.

– Ты понятия не имеешь, чего я хочу. Кто бы говорил об изоляции. Сидишь на своем острове в полном одиночестве и купаешься в чувстве вины.

Его лицо потемнело от ярости.

– Ты ничего не знаешь о моей вине.

– Неужели?

У Мариэтты душа разрывалась от боли. Разве таким она представляла себе их последний вечер вместе? Она бессильно опустила плечи, поняв, что безнадежно проиграла. Как они дошли до такого? Что они делают? Мариэтта хотела было ретироваться, но она слишком любит его, чтобы пощадить.

– Я выжила в автокатастрофе, которая убила троих моих друзей, – начала она. – И мне кое-что известно о чувстве вины, Нико. – Она помолчала, тщательно подбирая слова для следующей фразы. – То, что произошло с Джулией, – ужасная трагедия, но ни ты, ни твой тесть в этом не виноваты.

Несмотря на его зловещий вид, Мариэтта заставила себя продолжить:

– Жаль, что вы не общаетесь десять лет. Хотя я не знала Джулию, я уверена, что ей это не понравилось бы, как и то, что ты приговорил себя к пожизненному чувству вины за то, что не спас ее.

Нико так сильно сжал челюсти, что по скулам заходили желваки, но все эмоции отражались в его взгляде.

– Тебе нужно отпустить чувство вины, – мягко сказала она. – И если ты не можешь сделать это ради себя, сделай ради нее.

«И ради меня», – добавила она про себя.

Мариэтта развернулась и выехала из гостиной, чтобы он не увидел навернувшиеся на ее глаза слезы.

На следующее утро они отправились в Тулон на вертолете. Всю дорогу в кабине висело напряженное молчание.

Сердце Мариэтты разрывалось от боли. Она глотала слезы, не давая им пролиться. Даже ночью в одинокой постели в гостевой она сдерживала рыдания, боясь, что если даст волю слезам, то не сумеет остановиться.

Когда Нико нес ее на руках из вертолета в салон самолета, она приникла к нему на несколько секунд дольше, чем нужно, отчаянно пытаясь запечатлеть в памяти каждую деталь: чистый цитрусовый запах, крепкое мужское тело, исходящий от него жар, от которого она плавилась…

Нико опустил ее в мягкое кожаное кресло и выпрямился.

– Лео встретит тебя в Риме.

Мариэтта кивнула. Он еще утром сказал ей, что не летит с ней в Рим. Она взяла его за руку.

– Спасибо, – сказала она. – За… за то, что обеспечил мою безопасность. – Вежливые, но пустые слова. А что еще сказать? Она не может сказать, что любит его, не услышав ответного признания. А все остальное – больное, обидное, правильное или неправильное было сказано накануне.

Он посмотрел на нее долгим взглядом, затем наклонился, приподнял пальцем ее подбородок и быстро поцеловал в губы. Глаза Мариэтты затуманились слезами.

– До свидания, Мариэтта, – мягко сказал он и вышел из салона.

Одинокая слезинка скатилась по ее щеке. Какая горькая ирония. Вчера он обвинил ее в том, что она боится своих желаний, а сегодня, расставшись с ней, забрал с собой ее единственное желание – остаться с ним навсегда.

Двадцать минут спустя мощный лайнер поднялся в воздух, и Мариэтта вздрогнула, когда перед ней на столике появился бокал с янтарной жидкостью. Она подняла глаза и увидела Эвелин.