Мишель Селмер - Плейбоев не ревнуют

Черт, почему бы и нет?

Он подошел к Саттону и сказал:

— Похоже, тебе надо отдохнуть.

На лице Саттона было явно заметно облегчение.

— Отвези меня в мою спальню, — попросил он.

Оказавшись в спальне, Саттон отпустил сиделку и, когда дверь за ней закрылась и они с Романом остались вдвоем, сказал:

— Спасибо.

— Не надо меня благодарить. Мне тоже надо было отдохнуть, — отмахнулся Роман, чувствуя некоторую неловкость при виде столь могущественного человека в таком жалком состоянии.

— Поможешь мне лечь?

Роман, не говоря ни слова, выполнил просьбу старика.

— Я устал, Роман, — вздохнул Саттон, облокотившись на подушки. — Устал бороться.

— Понимаю, — отозвался Роман, и это было правдой. В плену его иногда посещало желание сдаться, позволить врагу победить, но он продолжал сражаться. С другой стороны, его врагами были боевики «Аль‑Каиды», а врагом Саттона — болезнь, и этот враг пожирал его изнутри.

— Я знаю, что ты понимаешь. С тобой связывался агент Кроссвелл?

Роман застыл в изумлении, но Саттон только улыбнулся:

— Я, может, и больной беспомощный старик, но связи у меня остались. После того, как Дакс Колфилд обошелся с моей дочерью… — Он покачал головой и нахмурился. — Я знал, что он мошенник, и мне было очевидно, что рано или поздно его выведут на чистую воду. Но никогда не думал, что он действительно опасен. Особенно в отношении Грейси. Когда я услышал о том, что произошло, я сделал пару звонков.

— Нет, он со мной еще не связался, — ответил Роман. — Но надеюсь, что это скоро произойдет.

— Ты любишь мою дочь.

Эти слова застали Романа врасплох.

— Да, люблю.

— Я надеюсь, что ты ее защитишь.

— Я ей солгал, — неожиданно для себя признался Роман. — Опять.

Он ожидал, что Саттон будет сердиться, но тот вместо этого произнес:

— Да. Но ты солгал, чтобы защитить ее.

Что не делало его поступок более правильным.

— Для нее это, наверное, не аргумент.

— Роман, я люблю всех своих дочерей одинаково. Но Грейси… В ней есть что‑то особенное. Она всегда видит в людях хорошее. Всегда дает им второй шанс. Господи, сколько раз она давала этот шанс мне! Она тебя простит.

Роман не был в этом так уверен.

— Я солгал ей.

— У тебя не было выбора.

Не было, и все‑таки он поступил плохо.

— Я должен сказать ей правду.

— И ты скажешь, но всему свое время. И она тебя простит. Такова ее натура.

И в этом Роман тоже сомневался.

— Когда вернетесь домой сегодня, посмотрите новости.

Похоже, Саттон знал что‑то, чего не знали другие.

— Зачем?

Губы старика растянулись в озорной улыбке, и на секунду он вновь стал тем Саттоном, которым был раньше.

— Как я и говорил, у меня еще остались кое‑какие связи.

Так и не развив эту мысль, он закрыл глаза и почти мгновенно уснул, оставив Романа теряться в догадках, собирается ли полиция арестовать Дакса — или уже арестовала?

Он отправился обратно в зал, но по дороге его остановил Карсон:

— Роман, тебе надо на это взглянуть.

Через минуту они присоединились к большой группе гостей, собравшихся у телевизора. Шли новости, и бегущая строка сообщала: «Сенатор арестован по обвинению в мошенничестве».

И действительно, на экране закованного в наручники Дакса выводили из его собственного дома. Роман почувствовал, как коленки слабеют от облегчения. Наконец‑то он сможет рассказать Грейси правду! И больше не волноваться о ее безопасности.

Грейси стояла возле бара, сжимая бокал, с выражением радостного недоверия на лице. Увидев Романа, она помахала рукой:

— Неужели это и в самом деле произошло?

— Это и в самом деле произошло. — И очень вовремя.

— Я знала, что здесь что‑то не чисто, но такого не ожидала.

Такого, кажется, не ожидал никто — судя по шокированным лицам и взволнованному шепоту гостей.

— Значит, мне больше ничего не угрожает? — спросила Грейси, глядя на него с такой надеждой, что Роману даже показалось, будто он вырос на дюйм.

— Хочется в это верить. — Ситуация оставалась непредсказуемой, и Грейси наверняка в какой‑то момент навестят агенты ФБР. Поэтому он должен все ей рассказать, прежде чем она узнает правду от кого‑то другого. И Роман произнес: — Нам надо поговорить.

Грейси нахмурилась:

— Прямо сейчас?

— Да, прямо сейчас.

Какая‑то нотка в голосе Романа и что‑то в выражении его лица обеспокоили Грейси. Разве он не должен радоваться, что все закончилось и она может вернуться к нормальной жизни? И почему ее не отпускало чувство, будто он знает что‑то ей не известное?