Дафна Клэр: Потаенные узы любви

– У вас травма? Могу я чем-нибудь помочь? – войдя в комнату, спросила экономка.

– Нет, спасибо. Все уже прошло. Но, может быть, вы унесете это? – Лия развязала компресс и, когда экономка вышла, спросила: – Где миссис Стрикленд?

– Она оставила работу и уехала к дочери в Сидней. – Подойдя к столу, Зандро налил кофе в чашки и кивком указал на сахар и молоко на подносе. Когда Лия положила сахар в свой кофе, он добавил: – Мне хотелось бы верить, что ты изменилась. Это возможно?

– А ты как думаешь? – сухо спросила Лия, сопровождая свой вопрос уничтожающим взглядом. – Я потеряла Рико, у меня забрали его ребенка…

Какое-то новое выражение промелькнуло в его глазах, но она не успела понять, что это было. Досада, наверное, – уж конечно, не сочувствие.

Лицо Зандро вновь превратилось в непроницаемую маску. Опустившись на стул напротив Лии, он сказал:

– Факт остается фактом – теперь у тебя нет никаких прав. Ты дала согласие, и все сделано честно и законно.

Зандро оказался намного умнее Лии. Отвез ее к адвокату – своему адвокату, – чтобы она подписала бумаги, передающие ему права на ребенка. Несомненно, все сделано по правилам.

– По моим сведениям, – проговорила Лия, – родитель может аннулировать опекунство.

– Ты готова пойти на то, чтобы суд решил, способна ли ты заботиться о Ники?

Сознавая, что она теряет почву под ногами, Лия отхлебнула кофе.

– Да, если ты будешь настаивать на том, чтобы довести дело до суда. Мне нечего скрывать.

Откровенная ложь. Но отчаянные ситуации требуют принятия отчаянных решений.

– Нечего? – переспросил Зандро, и Лия вновь ощутила неуверенность, вызванную нервным напряжением и страхом.

Не может быть, что он проник в ее тайну! Скорее всего, его скептицизм основывается на тех скудных сведениях о ней, которые стали известны ему после смерти брата.

Если ее опасный блеф не удастся, она обратится в. суд, расскажет правду и бросит все денежные средства, которые ей удастся собрать, чтобы одолеть семейство Брунеллески и забрать Доминика домой. В тот дом, где любовь и понимание важнее денег. Где ему позволят самому избрать карьеру, а не проникаться идеей, что, будучи одним из Брунеллески, он должен погрузиться в корпоративную политику различных холдингов своей семьи. И где его никогда не заставят играть роль, которая оглупит его и лишит воли.

Зандро пристально смотрел на нее.

– Мать-одиночка, – заявил он, – с сомнительными связями. Была ли у тебя работа с тех пор, как ты уехала отсюда?

– Да, – ответила Лия. Не нужно паниковать. Она не обязана отвечать ему. Предвосхищая его следующий вопрос, она сказала: – Денег у меня не так уж много, но зато есть дом. – После смерти родителей у нее осталось обычное четырехкомнатное бунгало в пригороде Окленда, но все же это дом. Недвижимое имущество. Конечно, ей придется продать его, но она не собирается посвящать Зандро в свои планы. – Я могу создать Доминику хорошие условия. Я все отдам, чтобы ему было хорошо.

– И как же долго продлится этот альтруизм?

– Это не альтруизм. Это любовь. Материнский инстинкт. – Лия смело посмотрела ему в глаза.

Зандро недоверчиво хмыкнул.

– Здесь он счастлив, у него есть все, что нужно, и если ты действительно такая любящая мать, какой прикидываешься, то оставишь Нико здесь. Я предлагаю тебе навещать его столько, сколько захочешь, пока ты не убедишься, что ему нигде не может быть лучше, чем в моем доме. Если это получится, мы сможем обговорить право на посещения Ники в будущем, – проговорил Зандро.

– Посещения не заменят проживания в одном доме с моим сыном.

Она не увидит, как он растет, не сможет укладывать спать – у нее не будет ничего, что связано с проявлением материнской заботы.

После недолгой паузы Зандро сказал:

– Хочешь пожить здесь?

Лия удивленно моргнула.

– Ты приглашаешь меня?

Черты неподвижного лица Зандро стали резче.

– Мне хочется, чтобы ты, убедившись, что твой сын находится в прекрасных руках, со спокойной душой отправилась домой.

Даже не рассчитывай . Но Лия не произнесла вслух эти слова. До приезда сюда она говорила себе, что условия содержания Доминика, несомненно, удовлетворительны. Возможно даже, что к нему относятся с добротой. И в то же время ее преследовал образ ребенка, лишенного матери, который, вероятно, находится в одиночестве в какой-нибудь комнате большого мрачного дома.

Зандро утверждает, что его племянник не испытывает недостатка любви. Но, несмотря на то, что Доминик еще слишком мал, чтобы понять это, он, должно быть, заметил внезапное отсутствие матери и чувствует себя покинутым.