Марион Бельфор: Звёздное кружево: Любовь «от кутюр»

— Тогда прочитай это, — продолжал он, словно не замечая ее состояния.

Франческа без запинки пробежалась по списку покупок, который он ей протянул. Его почерк был каллиграфически красив и выдавал в нем образованного человека. Он удовлетворенно кивнул и выдал ей денег.

— Не воображай себе, что можешь попросту исчезнуть с моими деньгами. Я тебя достану хоть из-под земли и выпорю, — предостерег он, кивнув на серебряную пряжку на своем ремне.

Ее зеленые глаза полыхнули огнем. Она возмущенно огрызнулась:

— Сказал же вам, что я не вор!

— Будем надеяться. Давай, лети! — подшлепнул он ее под зад.

Прежде чем «полететь» за покупками, Франческа забежала в отель. Отец уже проснулся, но все еще боролся с ужасающим похмельем.

— Ради бога, детка, — схватился он за голову, — можно не хлопать так дверью?!

Эндрю Хартли было едва за сорок, но он производил впечатление человека, которому хорошо за шестьдесят. Франческа прекрасно понимала, что в таком его состоянии говорить с ним было совершенно бесполезно. Она растворила в воде пару таблеток аспирина, протянула ему стакан и, переждав минут десять, осторожно начала:

— Отец, послушай! Я тут переговорила с одним англичанином. И, если ты правильно поведешь дело, он купит пару твоих картин, а может, и возьмет нас с собой на яхте. В шесть ты должен встретиться с ним внизу, в баре. Эй, слышишь меня? Ну, пожалуйста, приди наконец в себя! Есть еще два часа. Слышишь, папа, это наш шанс! Может, наш последний шанс!

Ее настойчивый тон вначале поверг его в прострацию, потом вызвал активный протест. Он посмотрел на нее своими красными заплывшими глазами:

— Что значит, последний шанс, детка? Мы можем уехать отсюда в любой момент.

— Конечно, нет, папа! И ты это знаешь не хуже меня. Куда мы можем податься без денег? А все деньги ты пропиваешь или проигрываешь.

— Кончай стенать! — стукнул мистер Хартли ладонью по столу. — Может, нам сейчас и не везет с деньгами, но это только вопрос времени. Не так уж нам и плохо! На моем месте каждый второй мужик отдал бы писуна в дом младенца, разве нет?!

Это был его обычный ответ, когда Франческа на него наседала. Естественно, он прав. Любой другой на его месте отдал бы младенца в детский дом, и почему Эндрю в свое время не сделал этого, до сих пор оставалось для нее загадкой. Может быть, в тот день его посетило нечто вроде чувства ответственности за потомство?

— Хочешь остаться — оставайся, — неожиданно жестко заявила Франческа. — А я уеду отсюда с мистером Беррингтоном. Я не могу здесь больше, пойми, папа! Я не буду здесь больше жить! Я не могу жить в постоянном страхе!

— Ну, ладно, ладно, — заикаясь, промямлил совершенно сбитый с толку Эндрю. — Я спущусь в бар и потолкую с этим парнем, как там бишь его?.. А чего он вообще делает здесь, в верховьях? Какой-то шахер-махер?

— Не знаю. Но вряд ли. Ладно, мне пора. Вернусь через полчаса и помогу тебе собраться.

Каспар Беррингтон уже сидел в баре, когда они с отцом спустились вниз. Он занял столик у окна, откуда была хорошо видна его яхта. Беррингтон приподнялся, протягивая Эндрю руку, и Франческа послала молитву всем святым, чтобы дело заладилось.

Она, конечно, прихватила с собой картины отца, но, поставив их под стол, молчала о них, пока англичанин сам не спросил. Тот долго, без единого звука, изучал полотна. Франческа уже сто раз успела задаться вопросом, чего он вообще понимает в живописи и так ли уж хороши картины отца, как ей представлялось.

Наконец, Беррингтон оторвал от них свой взор и безразлично спросил:

— И сколько вы за них хотите?

— Только для вас, дорогой… — Эндрю заломил такую цену, что Франческе и не снилось.

— Пожалуй, на аукционе у Кольяни я и заплатил бы столько, — сухо сказал Беррингтон, — но здесь мы не на Бонд-стрит, Хартли. Даю треть. Берете или нет?

Эндрю уже открыл было рот, чтобы что-то выразить, но Франческе удалось опередить его:

— Вы, конечно, здорово занизили цену, мистер Беррингтон, но нам ничего не остается, как принять ваши условия.

— Если оттащишь картины на яхту, — он смерил ее ироничным взглядом, — там я вам и заплачу. В такие местечки вроде этого я не беру с собой больших сумм.

Они проследовали за англичанином на яхту. Переступив порог салона, обшитого дубом и обставленного дорогой мягкой мебелью, Франческа присвистнула. Поражала не только невиданная прежде роскошь, но чистота и порядок, каких ей никогда не удавалось добиться в их убогих номерах.