Джейн Арбор - На краю света

Эмма села в кресло и стала ждать. Никакого чувства тревоги она не испытывала – просто была удивлена. Мимо нее проходили люди, садились в лифт и поднимались к себе на этаж, а Гай все не появлялся. Пока Эмма решала, остаться ли ей здесь или вернуться туда, где у них была назначена встреча, консьержка вышла из своей будки, заперла ее на ключ и, подойдя к девушке, обратилась к ней на удивительной смеси испанского и английского. Эмма поняла, что женщине надо проведать своего ребенка, который остался один в комнате на цокольном этаже здания, и что она хочет, чтобы Эмма передала сеньору Тренчу записку, когда его встретит.

Эмма взяла у нее листок бумаги и, взглянув на него, помотала головой.

– Сеньора, здесь написано на испанском, которого я не понимаю, – сказала она и только потом вспомнила, что эту записку следует передать Гаю.

– Извините, сеньорита, но она написана моей рукой, – ответила консьержка. – Мне ее продиктовали по телефону. На английском она звучит так. – Женщина, подбирая английские слова, нахмурилась и стала переводить: – Сеньору Тренчу надлежит сегодня явиться в аэропорт и в восемь часов вечера вылететь рейсом в Марсель…

– Вылететь сегодня в Марсель! – воскликнула Эмма и вырвала из рук консьержки записку. – Звонили из «Маритайм-Эр»?

Консьержка пожала плечами:

– Не помню. Я тогда была очень занята. Но того, что я сумела записать, должно быть достаточно. Сообщения для сеньора Тренча приходили и раньше.

– Да, из «Маритайм-Эр»… – глядя на свои наручные часы, задумчиво произнесла Эмма по-английски.

«Гая восстановили в должности, и теперь он должен срочно лететь в Марсель! – радостно подумала она. – Решение приняли, когда он уже ушел из конторы. Поэтому они и позвонили ему домой. Боже, как же он обрадуется! Да, но ему следует явиться в аэропорт не позже восьми, а сейчас уже восьмой час. Если он не поспеет к рейсу, пусть даже не по своей вине, то все наши надежды на будущее рухнут! Гай не пришел на встречу, и дома его тоже нет. Тогда где же он?»

Консьержка уже подошла к лестнице, чтобы спуститься на цокольный этаж, когда подбежавшая к ней Эмма схватила ее за рукав.

– Noticia importante, [6]– протянув ей записку, сказала Эмма. – Сеньора, вы не знаете, где может быть сеньор Тренч? Возможно, он в магазине, у парикмахера или в табачной лавке? Куда он чаще всего ходит? Где я могла бы его найти?

Женщина помотала головой:

– Не знаю, сеньорита.

– Не знаете?

Консьержка помялась, а затем с неохотой ответила:

– Мой брат работает на кухне кафе-бара «Каса-дель-Соль». Он говорил мне, что сеньор Тренч бывает у них почти каждый вечер. Заходит туда и днем.

– Но… – попыталась возразить Эмма и тут же осеклась.

Какой смысл убеждать женщину в том, что в последнее время Гай не мог бывать в этом кафе? Ведь он никогда не водил туда ее, Эмму.

– Спасибо, сеньора, – поблагодарила девушка консьержку. – А где находится это кафе?

– В медине. На территории Касбаха. Вы меня поняли? Точно объяснить трудно. Лучше всего туда добираться на такси.

– Да, я так и сделаю, – сунув записку в сумочку, ответила Эмма и направилась к выходу.

Пройдя один квартал, она поймала такси и попросила водителя доставить ее на то место, где она договорилась встретиться с Гаем. Не застав его там, Эмма сказала таксисту отвезти ее в кафе «Каса-дельгСоль».

По оживленным улочкам медины, старой части города, где находилась древняя крепость под названием Касбах, они ехали уже в сумерках. Машина пересекла Гранд-Сокко, где как-то утром Гай водил Эмму по рынку. В тот день Эмма с широко раскрытыми глазами ходила мимо лавок, в которых что только не продавалось: от латунной посуды, плетеных корзин и восточной косметики до живой домашней птицы с печальными глазами.

Улицы, по которым ехало такси, становились все уже и уже. Фонарей на них не было – мостовые освещались только огнями витрин и ярко горевших вывесок.

«Что за дела могут быть у Гая в этом квартале? – подумала Эмма, уже жалея, что отправилась искать его. – Консьержка, должно быть, ошиблась».

Наконец таксист остановил машину и выключил счетчик.

– «Каса-дель-Соль»? – набравшись смелости, спросила его Эмма.

– Оно отсюда недалеко, – ответил водитель. – Но дальше я не проеду. Там для машины слишком узко. – Марокканец раздвинул ладони дюймов на шесть. – С вас двадцать песет.

Эмма заплатила за проезд и вылезла из машины.

– Вы сказали, что кафе где-то рядом? – уточнила она.

– Да. Вон там, – ответил таксист и указал пальцем туда, где, судя по всему, был тупик. – Сначала свернете направо, потом – налево. Всего несколько шагов. Над входом в него нарисовано солнце. Кроме того, у кафе есть дворик, мимо которого вы все равно не пройдете.