Лора Райт: Пожар в его сердце

— Не совсем.

— Тогда к Джейн и Отэм? — спросила Марисса веселым голосом.

— И к ним тоже.

От взгляда, которым Марисса одарила Тару, той захотелось спрятаться под тяжелый ковер на полу. Но она не любила прятаться, поэтому выпрямилась и смело встретила взгляд холодных голубых глаз Клинта.

— Вообще-то я тут, чтобы отвезти Джейн и Тару домой, — сообщил он Мариссе.

— Очень умно, — с улыбкой сказала Марисса.

— Да, очень умно, — согласилась Тара, снисходительно улыбаясь. — Но нас не нужно подвозить. Марисса сделает это сама.

— Нет, она не должна.

— Но…

— Дай молодоженам побыть вдвоем, Тара, — сказал Клинт спокойно, но твердо. — Им сейчас хочется больше времени проводить вместе.

Тара закусила губу. Это был трудный выбор. Она не хотела отнимать время у Дэвида и Мариссы. Но она также не хотела поддаваться Клинту.

— Тебе помочь подняться? — Клинт стоял рядом, протягивая ей руку.

— Спасибо.

Пока Клинт помогал Таре встать на ноги, Марисса и Джейн, будто сговорившись, снова занялись малышкой. Тара не сомневалась — они делают это нарочно. Они думают, между ней и Клинтом что-то есть.

Надо будет объяснить им, как обстоят дела на самом деле.

Когда Тара поднялась, Клинт наклонился к ней и прошептал:

— Я ведь предупреждал: привыкай, я всегда буду рядом.

— Что значит — всегда? — тоже шепотом поинтересовалась она.

— Утром, ночью и все остальное время, — прошептал он хрипло. — Сколько понадобится.

Тепло разлилось по ее телу от этого обещания, но Таре удалось сохранить видимость хладнокровия.

— Ты готов идти на такие лишения ради своей работы, Эндовер?

— Не надо о лишениях, Робертс, ты все равно ничего в этом не понимаешь. — Что-то похожее на жестокую усмешку промелькнуло в глазах Клинта, когда он отстранился от нее и сказал громко: — Итак, мы едем, дамы?

Давно он не подвозил женщин домой.

За тонированными окнами своего джипа Клинт видел зимнюю мглу, окутывавшую землю и превращавшую деревья в серые тени.

Сзади Джейн Доу удобно устроилась на кожаном сиденье, ее глаза были закрыты, дыхание стало мерным. Она уснула через пять минут после того, как они выехали за ворота, дав Таре и Клинту возможность свободно поговорить.

Но Тара стойко молчала, иногда лишь тихо подпевая музыке, лившейся из радиоприемника. В ее пении прорезались глубокие ноты, так непохожие на ее обычный голос и, слушая ее, Клинт не мог не думать о том, как много удивительного и противоречивого скрыто в этой девушке.

Быстрая песня в стиле кантри сменилась медленной балладой, и Тара снова стала подпевать. Сгущающаяся темнота в кабине и звук ее голоса странно воздействовали на Клинта, проникая туда, где в глубине его души затаились прежние чувства и желания. И он знал, что если отпустит их на волю, то поддастся необоримому желанию обнять ее и прижать к себе, как будто они в каком-нибудь кинотеатре под открытым небом, а не на страже таинственной незнакомки Джейн.

Иногда лучше говорить, чем действовать.

— У тебя хороший голос, Тара.

Она повернулась к нему и улыбнулась:

— Спасибо. Мисс Эллис, двадцать уроков.

Он не пытался скрыть удивления.

— Ты брала уроки вокала?

— В десятом классе. Никто не знал! Даже моя мама. — Она понизила голос, словно ее мать сидела сейчас на заднем сиденье рядом с Джейн. — Она бы не одобрила такое…

— Какое?

— Такое легкомысленное занятие. — Она вздохнула и откинулась на сиденье. — Тебе, возможно, это покажется смешным, но было время, когда я всерьез подумывала стать певицей. Петь, например, в джаз-клубе. Исполняла бы романтические песни.

— Блюз?

— Ага.

— Почему это должно показаться мне смешным?

Она пожала плечами:

— Ну, я была молода…

— Все мы в молодости о чем-то мечтаем, — сказал он слишком уж сдержанно. — И эти мечты заслуживают уважения.

Кинув на него взгляд через плечо, Тара спросила:

— А кем ты хотел стать в детстве? Полицейским? Ковбоем на родео?

Ее вопрос всколыхнул волну воспоминаний. И на один кроткий миг Клинт снова почувствовал себя двенадцатилетним. Он в доме бабушки, перебирает вещи родителей в коробке. Они погибли полгода назад в аварии, и Клинт очень тоскует по ним. Но когда он дотрагивается до предметов, к которым когда-то прикасались они, то странным образом чувствует их близость.

Когда он читал написанные ими слова, то испытывал то же самое ощущение. Они оба были писателями: отец — журналистом, а мама — романисткой и поэтессой.