Вайолетт Лайонз - Дар небес

— И все же у меня есть кое-что, чего ты не имеешь, — заметил Адам с угрюмой усмешкой. — У меня есть деньги — больше, чем необходимо лично для меня. А тебе они очень скоро понадобятся.

— Мне не нужны твои деньги, Адам. Я получаю хорошее жалованье, — пробормотала Дженис, сжавшись в ожидании того, что произойдет дальше.

Что-то враждебное мелькнуло в синих глазах Адама, и, наклонившись к ней, он негромко поинтересовался:

— Достаточно большое, чтобы выдержать затяжную и крайне дорогостоящую тяжбу по вопросу о родительских правах?

Дженис почувствовала себя так, будто ее окатили ледяной водой. Ей вдруг стало страшно.

— Ты не посмеешь! — вырвалось у нее.

— Не гневи меня, Джен. — Это было указано легко, почти небрежно, но с недобрым намеком, не требующим дальнейших разъяснений.

— Ты станешь воевать со мной из-за моего ребенка?

Дженис инстинктивно, как от удара, закрыла тело руками под одеялом.

— Нашего ребенка, Джен! — прищурившись, уточнил Адам. — Я — отец этого ребенка!

— Знаю, что ты!

Если бы он только знал, что по этой самой причине она уже души не чаяла в будущем младенце, — потому что он — от Адама, а значит, является частицей мужчины, которому она давным-давно и навсегда отдала свое сердце.

— Я дам тебе кучу…

— О да! — грубо оборвала его Дженис. — Ты считаешь, что деньги в этом мире — самое главное.

— Отнюдь!

В голосе Адама появилась странная, вкрадчивая мягкость, а в глазах — блеск, и Дженис беспокойно заерзала в постели.

— Между мужчиной и женщиной возможны и другие отношения, — сказал он вполголоса. — Отношения, которые порой дороже денег…

— Боже, до чего же мужчины любят сводить все жизненные проблемы к физиологии, к убогому и тривиальному сексу! — поспешила она оборвать его, но Адама не так легко было сбить с мысли.

— Нет, Джен, не убогому и не тривиальному. И не о примитивном сексе речь — о страсти, возгорающейся при одной только мысли о близости с другим человеком. Как это было у нас с тобой, когда тела притягиваются друг к другу, как провода под током, и темнота ночи озаряется вспышками чувственных молний.

— Да ты поэт! — иронически заметила Дженис, старательно пряча глаза, чтобы он не заметил в них затаенной боли. — Не припомню я ничего подобного.

— Значит, не хочешь припомнить, — хрипло сказал он, поднявшись из кресла и подсев к ней, — потому что в любом случае на тебе лежит немалая часть вины за нашу общую неосторожность. — Он поймал ее руку, и Дженис почувствовала, как ее бросило в жар и холод одновременно. — А если ты и в самом деле восприняла нашу близость не так остро, как я, то обещаю тебе, что в будущем все будет совершенно иначе.

— В будущем? — Дженис чуть не уронила чашку, которую собиралась поставить на поднос. — В каком будущем? Нет у нас никакого будущего! Ну поддались минутному безрассудству… С кем не бывает?

— Ну знаешь! — сказал он с чувством. — С такой же категоричностью ты могла бы запретить солнцу вставать по утрам. Природе нельзя приказывать.

— Я не природа, — вспыхнула она. — Я Дженис Моррисон и сама вольна определять, что мне делать, а что нет!

— Погоди, Джен, выслушай меня! Ты так долго присутствовала где-то рядом в моей жизни, что я воспринимал твое существование как нечто само собой разумеющееся. Вплоть до той самой ночи я и подумать не мог… — он смущенно мотнул головой, — что ты можешь так много для меня значить.

— Так много, что ты за целый месяц не удосужился хоть как-то связаться со мной!

— Черт возьми, я же все объяснил тебе! Я каждый день утром и вечером пытался связаться с тобой, хотя после того, как ты на глазах у подруги втоптала меня в грязь, не всякий сделал бы это…

— Ах, какой ты великодушный!..

— А потом еще твоя идиотская записка! «Забудь об этой ночи, считай, что ее и не было. И ты, и я знаем: вышла ошибка — усталость, напряжение, перехлест эмоций. Давай не будем делать из этого трагедию!..»

Дженис не сразу сообразила, что он цитирует послание, которое она оставила ему тогда.

Так, значит, он все-таки прочитал ее записку?..

— Погоди, я вовсе не имела в виду… — начала она, ошеломленная тем, какой смысл обрели ее же собственные слова в устах Адама. Она тогда пыталась предстать перед ним искушенной и умудренной жизненным опытом женщиной, спокойно выходящей из самых щекотливых ситуаций и стремящейся избавить его от ненужных угрызений совести. А вышло? Боже, какую идиотскую высокопарную чушь она написала!..