Ливия Элиот - В объятиях прошлого

– Ты хочешь услышать мой совет?

Дэниел сдержанно кивнул.

– Совет прост: деньги и любовь – это понятия из разных сфер. Хочешь говорить с ней о деньгах, говори о деньгах; хочешь говорить о любви, говори о любви.

– Другими словами вести себя так, словно я об этих деньгах ничего не знаю?

– Примерно так. И не дави на нее с переездом. Дай ей свыкнуться с новой ситуацией, осмотреться. Может, возьмешь отпуск?

– Нет, пока не буду.

Они допили пиво, обсудили дела и разошлись: один – опечаленный свалившимся с неба богатством, другой – счастливый тем, что у него есть на кого потратить свои миллионы.

Больше всего на свете Джина не любила мыть посуду, но когда вернувшаяся после прогулки с Коннором Ольга вошла на кухню, то не только застала подругу за нелюбимым занятием, но и услышала, как та негромко напевает себе под нос что-то лирическое.

У Джины действительно было прекрасное настроение. Она улыбалась, вспоминая, в какое отчаяние пришел Дэниел, обнаружив, что израсходовал все запасы презервативов. Она улыбалась, вспоминая выражение, появившееся на его лице, когда он взглянул на часы и понял, что опаздывает на самолет. Она улыбалась, вспоминая, с какой поспешностью Дэниел покинул ее квартиру. В какой-то момент даже показалось, что он готов выскочить за дверь не одеваясь. Все было абсолютно, совершенно, неоспоримо великолепно.

Любовь приходит как смерч. Никто не знает, когда и где она рождается, и лишь немногие способны определить ее приближение и решить, остаться ли на пути грозной стихии или броситься в ближайшее убежище, чтобы переждать гибельный шквал. Тот, кто выбирает первый путь, получает завидную возможность вознестись под облака, испытать восторг безумного парения и ощутить силу первозданной, неприрученной природы. Некоторые заходят настолько далеко, что более или менее благополучно пережив первое приключение, настойчиво ищут встречи с новым. Любовь для таких экстремалов то же самое, что веревка для самоубийцы – они суют голову в петлю до тех пор, пока узел не затянется на шее. Другие, изведав сладость и горечь страсти, благоразумно предпочитают отойти в сторонку и полюбоваться ураганом издалека.

Прыгнув в омут с головой, Джина уже не хотела возвращаться на берег. Да и не могла. Водоворот страсти захватил ее, закружил, завертел, увлекая все глубже и глубже. Когда-то нечто подобное она испытала с Саймоном и Крисом. Но тогда, может быть в силу молодости и неопытности, любовь воспринималась как данность, как нечто естественное, как праздник, отличавшийся, разумеется, от будней, но следовавший в одной с ними череде.

Тот огонь давно погас, умер, поглотив весь горючий материал, и в последние месяцы Джина все чаще склонялась к мысли, что душа ее превратилась в пепелище, занесенное серым безжизненным пеплом и давно остывшими угольями.

Одной ночи оказалось достаточно, чтобы зола и шлак были бесследно сметены могучим потоком, а пустырь вдруг ожил, зазеленел ростками свежих, крепнущих с каждым днем чувств.

Судьба сделала ей подарок, дала второй – нет, уже третий – шанс, и Джина относилась к нему бережно, трепетно, осторожно и с благодарностью.

Она не строила далекоидущих планов, не позволяла себе заглядывать в будущее и не расспрашивала Дэниела о прошлом, понимая, что жить можно и нужно только сегодняшним днем, что обещания и клятвы есть первые шаги по дороге в тупик, что там, где возникают разговоры о гарантиях, кончаются истинные чувства, что каждый человек идет по жизни своим путем и попытки шагать вместе приводят лишь к тому, что кто-то один, а то и двое оказываются за обочиной.

– Что это ты такая веселая? – поинтересовалась Ольга. – Собралась, наверное, куда-нибудь?

– Да. И хочу пригласить тебя со мной.

– Куда?

– В Сан-Франциско.

– Значит, все-таки решилась?

Джина вздохнула.

– Я – да, а как он – не знаю.

– Когда едем? – деловито осведомилась Ольга.

– Скорее всего, в конце недели. Я позвоню сегодня Шилле, а потом определимся.

– То есть ты готовишь ему сюрприз?

– Что-то вроде того, – призналась Джина. – Дэниел не звонит уже три дня, и я думаю, что причина в этих чертовых деньгах. Он, наверное, решил, что я теперь общаюсь только с кинозвездами и политиками.

– Я бы тоже так подумала, если бы увидела тебя в том платье.

– Кстати, почему бы нам его не примерить? – предложила Джина.

Она стояла перед зеркалом, изучая свое отражение. Платье знаменитого французского дизайнера из бледно-зеленого атласа мягко облегало фигуру, выгодно подчеркивая все ее достоинства. Оно схватывалось на правом плече аграфом с дымчатыми топазами, при этом левое плечо оставалось обнаженным. Серьги с такими же камнями казались по сравнению с аграфом маленькими и скромными.