Сара Морган: Золотой мальчик

— Хватит о прошлом. Поговорим о настоящем. Я здесь потому… — Голос у нее прервался, и она облизала пересохшие губы. — Я пыталась сказать тебе… у нас… общий сын, Люк, ему шесть лет. — Сердце бешено колотилось, она дрожала. — Я здесь потому, что мне нужна твоя помощь. Мне не к кому больше обратиться.

ГЛАВА ВТОРАЯ

Может ли тишина быть такой пугающей? Он когда-нибудь ей ответит? Она все же сказала ему то, что хотела, но облегчение сменилось страхом. Что он ей ответит? Как отреагирует на неожиданное сообщение о том, что он — отец?

— Ну и выдумщица ты, — безразличным тоном произнес он, уселся в ближайшее кресло и посмотрел на нее из-под полуприкрытых век. — С тобой точно не соскучишься.

Кимберли была ошарашена. Он ей не поверил!

Она приготовилась к взрыву гнева, к обвинениям и взяла себя в руки, зная, что ей предстоит иметь дело с горячим бразильским темпераментом и что придется объяснять, почему она не сказала ему о ребенке семь лет назад. Но ей в голову не могло прийти, что он ей не поверит.

— Неужели ты серьезно полагаешь, что я тебя разыгрываю?

Он пожал плечами.

— Я полагаю, что это шутка в дурном вкусе, но некоторые женщины готовы пойти на все, лишь бы заставить мужчину раскошелиться. Тебе ведь именно это нужно? Еще денег?

Ей нужны деньги, но не по той причине, на которую он намекает.

Она с трудом проглотила слюну. Что еще сказать? Она не могла себе представить, что он ей не поверит. Все шло наперекосяк.

— Почему… почему ты мне не веришь?

— Вероятно, потому, что обычно женщины не появляются неожиданно после семилетнего отсутствия и не заявляют, что они беременны.

— Я не говорила, что я сейчас беременна, — запинаясь, произнесла она. — Я сказала тебе, что ребенку шесть лет. Он родился через девять месяцев после того, как мы… как ты… — Она покраснела и замолчала.

— После того, как я тебя совратил? Ты не можешь произнести слово «секс»?

Темные глаза Люка смотрели насмешливо. Кимберли закусила губу. Как ей хотелось быть более искушенной, чтобы справиться с этой нелегкой ситуацией! Словесная перепалка — не ее конек.

— Ты, наверное, хочешь спросить, почему я не сказала тебе об этом раньше…

— Подобная мысль меня посетила.

— Ты выбросил меня, Люк, — дрожащим голосом напомнила ему она. — Ты не желал ни видеть меня, ни говорить по телефону. Ты гадко поступил со мной.

— Связи рушатся ежедневно, — равнодушно ответил он, — так что не надо драматизировать.

— Я была беременна! — От волнения ее трясло. — Я хотела сказать тебе об этом — ведь это твой ребенок. Я пыталась много раз, но ты вычеркнул меня из своей жизни, и тогда я решила, что моему ребенку такой отец не нужен.

Она ждала всплеска гнева и возмущения, но он всего лишь выжидательно поднял бровь.

— Прошло семь лет, и вот ты являешься с этим сообщением.

Она смотрела на него, ничего не понимая. Она не в состоянии понять его черствость и безразличие.

— Неужели ты думаешь, что мне легко далось это решение? Ведь я лишила своего сына отца и знала, что когда-нибудь мне придется ответить ему, кто его отец. — Она с трудом перевела дух. — Я мучилась от вины целых семь лет. Каждый день.

— Ну, это занятие для женщин, — сказал Люк. — Полагаю, что сейчас чувство вины настолько тебе переполнило, что ты решила поделиться со мной радостным известием.

Она удручающе покачала головой.

— Как ты можешь так к этому относиться? Ты просто не представляешь, насколько трудно мне было прийти сюда сегодня. — Он оказался еще более бесчувственным, чем она думала. А она считает себя виноватой! Да ей надо гордиться, что она оберегла сына от этого человека. Но сейчас, к несчастью, ей необходима его помощь. — Что мне сделать, чтобы доказать тебе, что я говорю правду?

Люк повернулся к двери.

— Покажи мне его, чтобы я убедился.

— Ты серьезно думаешь, что я потащила шестилетнего ребенка в Бразилию, чтобы показать его человеку, который понятия не имеет о своем отцовстве? Люк, нам надо будет вместе подумать, как сказать об этом мальчику.

Он с иронией смотрел на нее.

— Видишь ли, проблема в том, что я не принимаю совместных решений. Никогда не принимал и впредь не собираюсь. Я все решаю сам, meu amorzinho. Но в данном случае это не имеет ни малейшего значения, так как мы оба знаем, что этот так называемый твой сын — о, прости, мне надлежало сказать: «наш» сын — плод твоего алчного воображения. Поэтому-то ты и не можешь его показать. Если только не наняла кого-нибудь на эту роль. Я прав?