Сара Морган - Золотой мальчик

Она не могла отвести взора от его блестящих иссиня-черных волос, резко очерченных скул, густых ресниц, затенявших черные как ночь глаза. Все в нем олицетворяло мужественность. Он был одет в темный, прекрасного покроя костюм, но даже элегантность одежды не могла скрыть грубой силы ее обладателя. Хотя Люк вращался в обществе, которое принято называть светским, он внушал страх. Правда, это придавало ему дополнительный шарм. Его привлекательность была предсказуема, и Кимберли не могла не поддаться его чарам.

Сердце готово было выскочить из груди. Она сошла с ума, отважившись прийти сюда! Но тут же напомнила себе, почему она здесь. Будь у нее выбор, она никогда не приблизилась бы к Люку. А сейчас он — ее единственная надежда.

— Лусиано…

Он смотрел на нее насмешливым и скучающим взглядом. Когда-то она находила этот взгляд обольстительным.

— Как официально. Ты, бывало, называла меня Люком.

Он специально растягивал слова, и от этого они звучали зловеще. Перед ней стоял преуспевающий бизнесмен международного масштаба… и в то же время грубый и жестокий парень с улицы, так что понятно, почему она дрожит. Ходили слухи, что его домом были трущобы Рио-де-Жанейро, прежде чем он стал могущественным мультимиллионером.

— Это в прошлом, — ответила она на его замечание.

Она не хотела вспоминать прошлое. Не хотела вспоминать, как выкрикивала его имя, когда он возносил ее в рай.

Он приподнял бровь, и по выражению его лица Кимберли поняла, что он вспомнил то же, что и она.

— Тогда к чему эта встреча? Неужели ты хочешь рассчитаться? Попросить прощения и вернуть деньги, которые ты украла?

Как типично для него сразу же свести разговор к деньгам! На мгновение ей отказало мужество.

— Я знаю, что не должна была пользоваться твоими кредитными карточками… — она облизала губы, — но у меня была на то веская причина. — Она замолчала, и тщательно отрепетированная в уме речь улетучилась. Она забыла все, что хотела сказать!

В отчаянии Кимберли мысленно прикрикнула на себя: «Сейчас же скажи ему!»

Но вместо нужных слов она выдавила:

— Ты сам дал мне карточки…

— Это — одна из привилегий, пока ты была со мной, — бархатным голосом пояснил Люк. — Но когда ты тратила деньги, ты уже не была со мной. Я должен тебя поздравить — я-то думал, что ни одна женщина не в состоянии меня удивить, — он обошел вокруг нее, и голос у него прозвучал тихо и зловеще, — а тебе это удалось. Во время нашей связи ты ничего не тратила и не интересовалась деньгами. Ты мне показалась уникальной. Твое равнодушие к материальным благам меня очень к тебе расположило, — тут его голос сделался резким. — Теперь-то я вижу, что на самом деле ты действовала умно. Очень умно. Как только поняла, что наши отношения закончились, ты показала себя в истинном свете.

Кимберли изумленно приоткрыла рот. О чем он? Необходимо немедленно сказать ему правду!

— Я могу объяснить, куда ушли деньги… — начала она, но он пожал плечами, показывая, что ему это безразлично.

— Слушать об этом еще скучнее, чем смотреть, как женщина занимается шопингом. Мне совершенно неинтересны эти мелочи.

— Так ты считаешь, что я потратила деньги на женские побрякушки? — Ошеломленная Кимберли уставилась на него.

— Ты подбодрила себя, купив новые туфли и сумочки, — усмехнулся он. — Типично женское поведение. Уверяю тебя — оценить терапевтический эффект от такого «лечения» я способен.

У Кимберли аж дух захватило.

— Ты на редкость бесчувственный! — Ее голос звенел, полный гнева и боли. Так он полагает, что она занималась шопингом? — Шопинг — это последнее, о чем я думала! — Ее трясло от негодования. — Мне надо было выжить, потому что я отказалась от всего, лишь бы быть с тобой. Я потеряла все: работу, квартиру. Ты сам этого потребовал.

Он холодно смотрел на нее.

— Что-то не припоминаю, чтобы ты протестовала.

Она вскинула голову.

— Я любила тебя, Люк. — Голос у нее дрогнул, и она замолкла, собираясь с силами. — Я была настолько безоглядно в тебя влюблена, что думала лишь об одном — быть с тобой. Я не могла себе представить, что когда-нибудь мы не будем вместе.

— Женщины обычно склонны слышать звон свадебных колоколов, — сухо заметил он. — Я бы сказал так: чем толще кошелек, тем громче колокольный звон.

— Я не имею в виду брак. Мне было на это наплевать. Я просто любила тебя.

У него на скулах задвигались желваки, а глаза сердито заблестели.

— Очевидно, ты планировала долгое сожительство.