Сандра Мэй - Весенние мелодии

Папа женился на маме сорок лет назад. Венчался с ней в Дрохедском соборе. С того самого момента, как на вопрос священника: «Желаешь ли ты, Сэмюел, взять эту Дейрдре?» – Сэм Каллахан прямо и четко ответил: «Само собой, а как же?», папа любил одну только маму, боялся ее как огня и по сию пору приглашал на свидания.

Мама же все эти сорок лет ни разу не взглянула на других мужчин, потому что была озабочена страшным подозрением, что в один прекрасный день ее Сэм пойдет налево. Ревнивая мама страшно, это прям ужас!

Рик ухмыльнулся, вспоминая бесконечные скандалы в духе итальянской комедии. Никто ни на кого не обижался, но голосили от души.

Папа Каллахан всю жизнь прослужил в полиции. Начинал регулировщиком в дорожной полиции, потом перешел в конную полицию, а тридцать лет назад, когда родился Рик, был уже детективом. И стреляли в папу, и ножи совали, и машину их в Нью-Йорке сожгли прямо перед домом, а однажды подложили гранату в гараж – ее мама нашла, когда искала в кителе папы записки от очередной предполагаемой змеи-разлучницы.

При такой насыщенной и интересной жизни и не захочешь – а пойдешь по родительским стопам. Папа обрадовался решению младшенького, потому что до этого не очень знал, что рассказывать сослуживцам про старшего; мама немножко рассердилась и сообщила супругу, что нечего, мол, на детей пенять и ум их невеликий, коли папаша у них малахольный.

На самом деле она им очень гордилась, мама. Каллаханы вообще были дружной и любящей семьей.

Рик облился холодной водой, потряс головой, забрызгав все вокруг, натянул футболку, после некоторого колебания накинул сверху рубаху – разумеется, все в городе и так знали, что он идет на дежурство с пушкой, но в полиции считается дурным тоном выставлять ствол напоказ.

В управлении было душно, томно и тихо. Литтл-Уотер-Рок не мог считаться мечтой честолюбивого полицейского – настоящие преступники здесь заводились редко, в основном из приезжих. Местные дебоширы специализировались на бытовых преступлениях – драках и мелких кражах.

Кивнув дежурному, Рик прошел к себе в кабинет, распахнул настежь окна и двери, потом пробежался по коридору и открыл окно и там. Нагрянь сегодня в город матерые рецидивисты, это считалось бы серьезным должностным преступлением, но шестое чувство подсказывало Рику, что по такой жаре рецидивисты в этакую даль не попрутся.

А Шон, подлец, на озере…

Когда зазвонил телефон, Рик почти обрадовался, впрочем, радость эта длилась недолго. В трубке прозвучал слишком хорошо знакомый Рику голос:

– Рик! Ты должен приехать немедленно!..

Рик воздел очи горе, сел поудобнее, закинул босые ноги на стол и закурил сигарету. Мама Дейрдре никогда не ограничивалась коротким приветствием.

– …и теперь, когда все стало абсолютно ясно, я имею право потребовать поддержки от моей плоти и крови. Рик, ты должен быть здесь!

– Ма, я не могу. У меня дежурство.

– Рик!!!

– Если хочешь, можешь вызвать полицию, но предупреждаю сразу: я буду вынужден выписать тебе штраф за ложный вызов.

– И это мой сын!

– Ма, я не виноват. Инструкция…

– Засунь эту инструкцию, Рик Каллахан, туда, куда солнце не светит. Весь в своего папашу-формалиста! Родная мать-старушка умоляет о помощи…

Рик благостно улыбнулся трубке. Старушка-мать, разменявшая седьмой десяток, выглядела от силы на сорок. Высокая, статная, без единого седого волоса в черных как смоль волосах, синеглазая Дейрдре Каллахан так и просилась на картину «Морриган, подруга Кромм Круаха». В Монтане она пристрастилась к верховой езде и последние три года участвовала в любительских скачках на приз знаменитого жокея Мак-Леода – дочка старого Мак-Леода, Ширли, жила на ранчо в сорока милях от города и разводила лошадей… Короче, дай, Боже, здоровья маме Каллахан – и немножечко укороти ее нрав, а?

– РИК!

– Я здесь, ма. Немного задумался.

– И не слушал маму.

– Неправда. Слушал.

– Да? Тогда скажи, на чем я остановилась?

Рик стремительно промотал в голове возможные варианты.

– На… ядовитой змее, отравившей твою беспросветную жизнь.

– Это фигура речи, я всегда так выражаюсь. Что конкретно я говорила?

– Хорошо, сдаюсь. Я прослушал.

– А ведь мать не так уж много от вас и требует! Даже выслушать ее не можете, эгоисты несчастные…

– Ма, так в чем дело?

– В том! В том, что на этот раз твой папаша несусветный не отвертится. Пейдж все видела своими глазами…

Рик сморщился, как от кислятины. Пейдж Бартолби была самой противной и самой неудержимой сплетницей в городке. Смыслом своей жизни Пейдж считала сбор информации о неверных мужьях – раз и доведение этой информации до обманутых жен – два. По непонятным для Рика причинам мама Дейрдре вполне серьезно считала Пейдж своей лучшей подругой.