Джейн Арбор: Цветок пустыни

– Не знаю. Подобными мыслями он со мной не делился.

– Вот как. А вы уверены, что он не настраивал вас на то, чтобы выяснить, что я думаю по этому поводу?

Роджер Йейт онемел от неожиданности и, сердито сверкая глазами, воззрился на девушку.

Своими необдуманными словами Лиз так разозлила своего спутника, что все попытки объяснить, что все дело в том, что ей просто не хочется, чтобы предложения приходили к ней через третьи руки – от папы к Роджеру Йейту и от него к ней, оказались тщетны.

Воцарившееся молчание затянулось. Лиз сосредоточенно смотрела в иллюминатор.

Они были уже почти на месте. Внизу расстилалась пустыня, необъятная и удивительно многоцветная. Сахара поразила Лиз. Песок… Тут он был белым, а там розоватым, с черными тенями вдоль длинных складок; на среднем удалении он горбился каменисто-серыми барханами, а где-то далеко, у самого горизонта, превращался в цепь голубых гор.

Увидев такую картину, Лиз непроизвольно повернулась к своему спутнику. Но тот встал, пересек проход и подошел к молодой матери с младенцем. Он говорил с ней по-французски, и они вместе посмеялись над чем-то. После этого дитя было извлечено из корзинки, и Йейт осмотрел его.

Вернувшись к Лиз, он заметил:

– Мне кажется, что везти трехмесячного, не привыкшего к здешним условиям младенца в пустыню – это верный способ накликать беду. Но мадам утверждает, что она уже «слишком долго» жила вдали от мужа – метеоролога компании «Пан-Сахара». Позволю себе заметить, что очень тонкая грань отделяет безрассудство от храбрости… – Проследив за взглядом Лиз, направленным на далекие горы, Роджер замолчал и сел рядом с ней.

А Лиз произнесла с удивлением:

– Никак не ожидала увидеть здесь горы, я думала, что пустыня – это сплошная равнина.

Йейт расхохотался:

– Вот и трать теперь деньги на образование! Но я не думаю, что вы одиноки в своем представлении о Сахаре, как об огромном пляже. Как видите, здесь есть длинные цепи барханов, а также горы высотой до восьми тысяч футов. Вот те горы, – тут он кивнул на горную цепь впереди, – это горная цепь Хоггар. В Тасгале, которая, кстати говоря, скоро должна показаться нам на глаза, нет ничего, что по высоте хотя бы приближалось к этим горам. Да вот она, вон там…

Без особых церемоний он обхватил голову Лиз ладонями и повернул ее в нужном направлении. Сначала девушка ничего не увидела, но потом ей удалось сквозь марево разглядеть Тасгалу, представшую перед ней в виде белокаменного, с плоскими крышами домов острова в окружении пальм. Там, где кончались пальмы, по обе стороны от рассекавшей ее каменистой дороги простиралась пустыня.

– Та дорога ведет на нефтедобывающий участок, – пояснил Йейт, а затем указал на темное бесформенное пятно к востоку от дороги. – Это поселение туарегов, – сказал он, – и название его в переводе означает «Забытые Богом». Из-за того что мужчины племени носят бурнусы темно-синего цвета, этих кочевников называют «синими людьми пустыни». Еще мужчины ходят, закрыв лицо до самых глаз, а женщины его не прячут. Их рацион включает в себя главным образом финики и верблюжье молоко, а степень богатства определяется количеством верблюдов. Эти люди – бродяги, поведение которых трудно предсказать. Например, вот этот табор: сегодня он стоит здесь, а завтра может сняться с места и исчезнуть, как будто его ветром унесло. А поскольку у них считается, что, если спишь под крышей, – быть беде, можете себе представить, на какие хитрости приходится пускаться, чтобы положить их в больницу.

– Значит, они тоже являются вашими пациентами? – с удивлением спросила Лиз.

Густые брови доктора поползли вверх.

– Конечно, – ответил он. – А вы как думали? Что в этих местах медицинское и санитарное обслуживание прекращается на границе между расами?

На это Лиз ответить было нечего.

Самолет пошел на посадку. Когда пассажиры один за другим стали покидать салон, Лиз вдруг почувствовала, как широкополая соломенная шляпа, которую она держала в руках, была выхвачена у нее и бесцеремонно нахлобучена ей на голову.

– Ради бога, – прошептал Йейт, – ведите себя соответственно возрасту. По крайней мере, солнечный удар вам совсем ни к чему.

Лиз даже не успела разозлиться, потому что, как только она ступила на щебень посадочной полосы, залитой вскипающим на солнце гудроном, у нее захватило дух от жара. Вне всякого сомнения, шляпа в данном случае оказалась вещью первой необходимости. То же можно было сказать и о солнечных очках, которые Лиз поспешно извлекла из сумки.