Барбара Картленд: Очаровательное зло

Дверь комнаты с шумом распахнулась.

— Ты закончишь когда-нибудь возиться с моим платьем? На дворе уже вечер! — ворчливо осведомилась Шарлотта.

Ее кузина Мелинда подняла глаза от вышивки, которую делала на бальном платье из розовой тафты.

— Скоро, Шарлотта, — тихо ответила она, — просто я не могла заняться этим раньше.

— Ты не сделала этого раньше потому, что провозилась в конюшне со своей лошадью, — напустилась Шарлотта. — Если это будет продолжаться, Мелинда, я попрошу папу прекратить твои прогулки верхом, тогда у тебя будет больше времени на домашние дела.

— О, ты не поступишь так жестоко! — воскликнула Мелинда.

— Жестоко? — возмутилась кузина. — Вряд ли ты можешь пожаловаться на жестокость с моей стороны. Сара Овингтон недавно рассказывала, что у них, из милости, тоже живут бедные родственники, но они даже за стол их с собой не сажают.

— Ты очень добра ко мне, Шарлотта, — пролепетала Мелинда, — мне очень жаль, что я запоздала с твоим платьем. Все из-за того, что Флэш совсем отказывался есть. Конечно, когда я пришла на конюшню…

— Ты совершенно невыносима со своим дурацким конем, — раздраженно бросила Шарлотта. — Не понимаю, почему папа разрешает тебе занимать место в конюшне, когда там и нашим-то лошадям тесно.

— О, Шарлотта, пожалуйста, не говори так при дяде Гекторе! — взмолилась Мелинда. — Я буду делать все, как ты прикажешь, я день и ночь буду вышивать тебе платья, я вышью их от воротника до подола, только не внушай ему, что бедный Флэш мешает.

От волнения голос Мелинды дрожал, а глаза были полны слез. Шарлотта несколько мгновений смотрела на нее пристально и враждебно и вдруг неожиданно смягчилась:

— Извини меня, Мелинда. Я постараюсь быть добрее к тебе. Я совсем не хотела на тебя нападать, но меня опять отругал папа.

— Из-за чего же на этот раз? — участливо спросила Мелинда.

— Из-за тебя! — ответила кузина и, подражая голосу отца, произнесла: «Почему ты никогда не бываешь такой же аккуратной и нарядной, как Мелинда? Почему все на тебе сидит так скверно, а она, даже в своих старых платьях, выглядит элегантной?»

— Не могу поверить, что дядя Гектор так сказал!

— Вот именно так он и говорил, — упрямо заявила Шарлотта. — Более того, мама говорит то же самое, а ведь ты прекрасно знаешь, что она не любит тебя.

— Да, это я знаю, — со вздохом согласилась Мелинда. — Я делала все, чтобы понравиться тете Маргарет, но напрасно.

— Это не зависит от того, что ты делаешь, — с вызовом заметила Шарлотта, — все дело в том, как ты выглядишь. Я прекрасно понимаю, почему маме не нравится, что ты живешь у нас. Она хочет выдать меня замуж, а все мужчины, бывающие у нас в доме, смотрят только на тебя.

— Но ведь это глупо, Шарлотта! Тебе только так кажется! Вот капитан Пэрри, например, всю прошлую неделю не сводил с тебя глаз. Ты сама говорила, что он ни на шаг не отходил от тебя во время пикника в парке.

— Да, так было до тех пор, пока он не увидел тебя, — огрызнулась Шарлотта и схватила кузину за руку. — Подойди сюда и посмотри сама, что я имею в виду.

— Что ты делаешь? — воскликнула Мелинда. — О, аккуратнее, здесь же твое платье! Вышить другое я уже не успею!

Но Шарлотта уже упрямо тащила свою кузину через всю комнату к большому зеркалу в раме из красного дерева. Платье из розовой тафты все-таки оказалось на полу.

— Смотри! — приказала она. — Смотри сейчас же!

Мелинда подчинилась. Ужасающую разницу между отражениями обеих сестер в зеркале мог не заметить только слепой.

Шарлота была приземиста и склонна к полноте, из-за чрезмерного пристрастия к пудингу и шоколаду, которые она поглощала в несметных количествах. Ее жидкие неопределенного серо-коричневого цвета волосы, несмотря на постоянные заботы парикмахера, всегда имели какой-то неопрятный вид. У девушки были довольно милые черты лица, но в глазах и в очертании губ со слишком сильно опущенными уголками (следствие постоянного недовольства и жалоб) было что-то неприятное. Нельзя сказать, чтобы у нее вовсе отсутствовало чувство юмора, но улыбаться ей мешало неизбывное чувство зависти к своей кузине.

У миниатюрной, стройной Мелинды были тонкие точеные руки с белой бархатной кожей и длинными красивыми пальцами. Двигалась она так легко и грациозно, что казалась неким эфирным созданием. Ее овальное милое лицо светилось сердечностью и теплотой. Портрет довершали огромные синие глаза, окруженные длинными темными ресницами и великолепные, цвета спелой пшеницы волосы, спадавшие на плечи мягкими чудными локонами — наследство ирландских предков.