Кэтрин Арчер: Лорд Грешник

Она потерпела поражение! Она не смогла справиться со своим безумным страхом! Ничего не решила! Ничего себе не доказала!

Зарыдав от отчаяния, Мэри опустилась на ступеньки.

Сколько она оставалась в таком состоянии, она не знала. Время словно сжалось в одно бесконечное мгновение парализующего страха. И тут сквозь туман отчаяния она услышала чей-то голос. Низкий, звучный, встревоженный голос.

Йэн… Где он? Она понятия не имела, да ей уже было все равно.

— Мэри, что случилось?

Она не подняла глаз, не смогла вымолвить ни слова, только страдальчески затрясла головой. Ей даже не было стыдно, что Йэн видит ее такой беспомощной.

— Мэри, вы должны объяснить, что произошло.

Не поднимая головы, она прошептала:

— Слишком высоко, слишком высоко.

И тут же она почувствовала, что ее поднимают, ласково, но настойчиво отрывают ее пальцы от надежных перил. И ей показалось совершенно естественным вцепиться в другую опору.

Йэн! Его руки сомкнулись вокруг нее, прижали ее лицо к широкой груди. И она обвила руками его плечи, отчаянно прильнула к нему, спускающемуся по ступенькам. От движения ее голова опять закружилась. И даже когда Йэн остановился и опустил ее на что-то мягкое, она просто лежала с закрытыми глазами, ожидая, пока мир успокоится. В конце концов, головокружение прекратилось, желудок утихомирился.

Мэри сказала себе, что теперь она в безопасности, приоткрыла глаза и увидела кремовый потолок собственной гостиной. Она также увидела явно встревоженного Йэна Синклера, возвышающегося над ней.

Он протянул ей стакан.

— Выпейте это.

— Как вы нашли меня?..

— Я искал вас! Пожилой джентльмен сказал, что вы в церкви.

— Зачем?

Йэн нахмурился.

— Я был в вестибюле, когда вернувшийся лакей сообщил, что вы не приедете к обеду. — Его брови совсем сошлись на переносице. — У меня сложилось отчетливое впечатление, что вы отказались из-за меня. Я не могу это допустить.

Мэри ушам своим не поверила.

— Не можете допустить, сэр? Да как вы смеете!

Йэн поднял руку, останавливая поток ее слов, печально покачал головой.

— Мэри, у меня и в мыслях не было оскорбить вас! Вы неправильно меня поняли. Я просто хотел поговорить с вами, объяснить, что у вас нет причин избегать меня. Ведь ясно, как вы нуждаетесь сейчас в друзьях.

Мэри посмотрела на него и утонула в темных загадочных глубинах его глаз. Время шло, Мэри не могла отвести взгляд. Глаза Йэна становились все темнее, в них засверкала страсть.

— Я… благодарю вас… за то, что вы сделали для меня в церкви.

— А что там с вами произошло? — спросил Йэн, пристально глядя на нее.

— Я просто боюсь высоты. Ребенком я пережила неприятный момент на колокольне и с тех пор ни разу не поднималась туда.

— Почему же вы решились на это теперь?

— Я… я понимаю, что это прозвучит ужасно глупо, но я хотела быть поближе к своим родителям. В детстве я часто поднималась на колокольню поговорить с мамой, но как-то, раз двое злых мальчишек из деревни подтолкнули меня к краю и угрожали сбросить вниз. После этого я не находила в себе сил вернуться туда…

— Я понимаю вас, — ответил Йэн. — Все мы живем с каким-нибудь страхом. И вы очень сильно ошибаетесь, если думаете, что желание быть поближе к родителям может показаться глупым. У меня самого было особое место в лесу Синклер-Холла, куда я бегал поговорить со своей матерью. Она умерла в родах.

— Вам тоже кажется, что в некоторых местах они могут слышать нас лучше, не правда ли?

Йэн кивнул.

— Я бегал туда до семнадцати лет. И только когда я уехал в Лондон к бабушке после… — Йэн умолк, словно осознав, что сказал больше, чем хотел. — Ну, хватит об этом! — Он улыбнулся. — Мы же говорили о вас.

Такое впечатление, что этот богач, аристократ, этот баловень судьбы чувствует себя одиноким…

Слова Йэна прервали ее размышления:

— Но почему вы решились на это сегодня, Мэри, когда еще не оправились после кончины отца? Почему вы попытались преодолеть свой страх именно сегодня?

— Сегодня я просто… я просто хотела освободиться от страха. Я никогда не боялась жизни так, как в последнее время. Я чувствую себя такой неуверенной.

Мэри невольно махнула рукой на лондонские газеты, так и лежавшие на столе, где она их оставила.

Ее признание было встречено гробовым молчанием, и Мэри подняла глаза. Йэн наклонился над газетами и с каменным выражением лица читал обведенные ею объявления, затем поднял голову и взглянул ей в глаза.