Линдсей Армстронг - Признаться в любви нелегко

Бретт тоже никак не отреагировал, и вскоре все они уже сидели на тенистой веранде у бассейна, потягивая напитки, а дети с восторгом плескались в воде.

Словно для того, чтобы сгладить неловкость, Ким без умолку болтала с Николой, в то время как мужчины беседовали об игре в крикет.

Потом, к явному облегчению Николы, Ким отозвала мужа, чтобы тот занялся барбекю, а Ричарда попросила снова наполнить всем бокалы.

В неожиданно наступившей тишине Бретт спросил у Николы:

– Как ты? Все в порядке?

– Да, то есть нет. Я понятия не имела…

Их взгляды встретились, и Никола почувствовала, как ее снова бросает то в жар, то в холод при мысли о том, что теперь многие будут недоумевать по поводу высказывания Саши, что она, Никола, не спит с Бреттом.

– Нет, ты не должна думать о том, о чем, вероятно, думаешь. – Бретт внимательно посмотрел на нее. Она была так хороша, что могла ввести в искушение любого мужчину. Наверное, Мейсоны считают его ненормальным! – Потому что это никого не касается, кроме нас двоих, – добавил он.

– Откуда… откуда ты знаешь, о чем я думаю? – усмехнулась она.

Бретт улыбнулся.

– Ты выглядела очень смущенной.

– Я и была смущена, а ты?

Он пожал плечами.

– Я старше и, вероятно, сильнее. К тому же это прозвучало из уст ребенка.

– Разве это не проявление необыкновенной способности Саши видеть истину?

– Это очевидно, – сухо сказал он.

– Ты не должен сердиться на нее, – поспешно сказала Никола. – Девочка не понимает смысла того, что говорит. Просто это то, что она заметила и посчитала странным.

– А я и не сержусь на нее. Разве только на то, что она унаследовала от своей матери полную неспособность быть тактичной или дипломатичной.

Губы Николы непроизвольно дрогнули.

– Такая ситуация доставила бы удовольствие Мариетте. Кстати, когда она должна приехать?

– Видимо, когда ее начнет одолевать материнская тоска по детям, – угрюмо произнес он.

Никола помолчала. Мариетта то возникала в жизни детей, то исчезала, как какая-нибудь райская птица. Дети с обожанием относились к матери, когда она находилась рядом. У нее была квартира в городе, и иногда она забирала их к себе. Да, Мариетта не хотела, чтобы дети как-то связывали ее, но она все же их любила, часто писала, звонила и привозила великолепные подарки.

Никола вспомнила, как был удивлен ее отец, когда Бретт решил жениться на Мариетте. Бретту было тогда двадцать пять, столько же Мариетте, а самой Николе всего тринадцать.

– Почему? – спросила она тогда отца.

– Ну ясно, почему. Мариетта талантливая и очень красивая, – ответил он с некоторым раздражением.

– Тогда почему ты недоволен?

Он пожал плечами.

– Ты же ее знаешь! Она нянчила тебя, чтобы заработать на карманные расходы, с того момента, как ей исполнилось шестнадцать. Она… одержимая, ты так не считаешь?

– В том, что касается музыки, да. – Никола улыбнулась при этом воспоминании. – Она давала мне первые уроки игры на фортепиано, когда мне было четыре года. Но…

– А теперь она так же одержима Бреттом. Но я не перестаю думать о том, как ее брак будет сочетаться с предметом ее главной страсти – музыкой.

– Ты относишься к Бретту как к сыну, которого у тебя никогда не было, правда, папа?

Отец взъерошил ей волосы.

– Я очень ценю его и очень горжусь им. Когда ты поймешь, как тяжело ему было учиться в колледже, да еще в юридическом, несмотря на стипендию от «Клуба деловых людей»…

– Что случилось по твоей инициативе.

– В общем, да. Я никогда раньше не встречал такого острого ума, такого стремления к успеху. После гибели его отца в море во время аварии на яхте Бретту было только двенадцать лет. Он был старшим из пятерых детей, и было просто удивительно, как он заботился о своей матери, младших братьях и сестренках. В свободное время он собирал манго и авокадо, сортировал креветок и так далее… Но у меня есть только один дорогой моему сердцу ребенок – это ты.

Спустя две недели состоялась свадьба Бретта и Мариетты. Невеста была в лимонно-зеленом облегающем костюме из китайского шелка, который великолепно оттенял ее роскошные рыжие волосы. Она сияла счастливой улыбкой, но Никола заметила, что они с Бреттом почти избегают друг друга, и задумалась: почему?

Потом, когда они вместе подошли, чтобы разрезать свадебный торт, и посмотрели друг другу в глаза, Николе, тогда еще подростку, показалось, что в этом мимолетном взгляде мелькнула какая-то ярость, что-то почти недозволенное – то, что они не имели права демонстрировать публично.