Шарлотта Лэм - Виновата только я…

— Да. — Его голос был еле слышен.

Он ничего больше не добавил, поэтому она продолжила:

— Когда я сюда приехала, то обнаружила, что папы, конечно, нет. Я ужасно расстроилась, можно даже сказать, вышла из себя. Я узнала, куда он пошел, позвонила туда и спросила у отца, как он мог забыть о моем дне рождения. Я повела себя как ребенок, как глупый ребенок. Если бы у меня только было больше самообладания!.. Мне следовало самой пойти в какой-нибудь ресторан или позвонить друзьям — все что угодно, но не вести себя как испорченный ребенок.

Закери рассмеялся.

— Вы? Уж кем-кем, а испорченным ребенком, я уверен, вы никогда не были.

Она бросила на него быстрый взгляд, робко улыбаясь.

— Вы же не знаете меня.

— Но собираюсь это сделать, — ответил он, и у нее перехватило дыхание.

— Отец тоже расстроился, — продолжила она свой рассказ прерывистым шепотом. — Он сказал, что выезжает ко мне немедленно; попросил, чтобы я никуда не уходила — он будет с минуты на минуту. Погода стояла отличная, я вообще очень люблю весенние ночи, и я решила выйти встречать его в сад.

— У вас были распущены волосы, — тихо вставил Закери. — Как у девочки. При ходьбе они словно летели вокруг вашего лица, а ваше белое платье окутывало вас, как облачко на голубом небе. Вы как будто пришли из сказки в сад, на который спустилась ночь. Вы были спокойны и таинственны, как лунный свет.

Она слегка улыбнулась.

— Вы так романтичны. Вы не выглядите как…

— А как я выгляжу? — В его голосе снова появились резкие нотки. — Можете не отвечать; я и сам знаю, что похож на страшилище, которым пугают детей 31 октября [7] 31 октября — праздник Hallowe'en, канун Дня всех святых. .

— Неправда! У вас повреждено только лицо, ну и мозги чуть-чуть, а так вы очень сексапильный мужчина. Закери, простите меня, если сможете; ведь это я виновата в том, что отец ехал слишком быстро, я виновата в том, что вам пришлось выстрадать всю эту боль.

Он заглянул ей в лицо: огромные темно-голубые глаза, тонкая кожа, нежные губы. Его взгляд смягчился, и он улыбнулся ей.

— Может быть, это цена, которую я заплатил за встречу с вами. Ничто не достается нам в этой жизни даром.

Ее сердце радостно забилось.

— Кроме того, за последний год я многое узнал о себе самом, о жизни, — усмехнулся он. — Может быть, после этого я стану даже лучшим художником, чем был. По крайней мере теперь изменится мой стиль. Раньше я рисовал пейзажи, рисовать людей я по возможности избегал. Только сейчас я понимаю, это связано с тем, что мне было трудно общаться с людьми, и, естественно, я предпочитал пейзажи — это ничего от меня не требовало. Но когда я наконец смог снова рисовать, то изобразил именно человеческую фигуру: девушку, о которой я мечтал на протяжении стольких ночей, она… вы… вы были моим маячком, вы стали смыслом моей борьбы за жизнь.

Луиза была так тронута, что не могла вымолвить ни слова. Она отлично помнила первую ночь, которую Закери провел в ее палате, он был тогда между жизнью и смертью. Она не раз подходила к его кровати, смотрела на него, а он лежал неподвижно, накачанный снотворными. Тогда ей и в голову не могло прийти, что в тот самый момент, когда она неотрывно на него смотрит, он мечтает о ней.

Закери обнял ее и перевел через дорогу в тень ракитника, который перегнулся через живую изгородь, взял обеими руками ее лицо, обводя нежным взглядом глаза, нос, губы, шею, собранные волосы.

— Пообещайте мне, что никогда не будете собирать волосы, когда вы не на работе, — попросил он. Он поднял руку и принялся вытаскивать из ее пучка шпильки одну за другой. — Так вы выглядите намного моложе, неужели вы не понимаете этого?

— А вы думаете, зачем я собираю волосы? Когда я начинала работать в больнице, пациенты смеялись надо мной, а доктора не доверяли мне ни одного мало-мальски серьезного поручения. А все из-за того, что я выглядела как маленькая девочка, а не как медсестра. Вот поэтому мне и пришлось укладывать волосы таким образом, это делает меня старше.

— Понятно, но все равно больше не делайте этого, — сказал он, пропуская между пальцами тяжелые пряди ее темных волос. — Они похожи на шелк. Мне не терпится увидеть вас обнаженной, чтобы только волосы прикрывали вашу грудь…

Луиза вспыхнула.

Он одарил ее порочным, дразнящим взглядом.

— Я не слишком спешу, любовь моя? Мы знаем друг друга почти год, это уже долго.

Она молчала, только румянец окрашивал ее лицо.

Закери улыбнулся.