Шарлотта Лэм - Соблазнитель в деловом костюме

Солнечным майским утром в зал заседаний вошли четверо мужчин и две женщины. Они расселись вокруг широкого стола красного дерева, занимающего всю центральную часть комнаты. Финансовый директор Джек Роу многозначительно взглянул на часы.

— Он опаздывает. Вы, кажется, утверждали, что именно сегодня он должен прийти пораньше?

— Он не отходил от телефона с восьми утра, — огрызнулась Ноэль Хайланд, директор рекламного отдела. Тон, которым был задан вопрос, явно ее задел. Она подалась вперед, окинув Джека неприязненным взглядом. Ее короткие, жесткие волосы блестели на свету, придавая ей сходство с ежиком, которое только усиливалось благодаря ворсистому вязаному костюму из темно-серой шерсти.

— Он выглядел смертельно усталым, — вздохнула Андреа Уотсон, начальница отдела кадров. Миловидную толстушку в розовом свитере из «ангорки» и белой юбке также уязвил выпад Джека Роу в адрес генерального директора, которому она была предана всей душой.

Обычно она была улыбчивой, веселой, добродушной женщиной, но сегодня, как и ее сослуживцы, казалась серьезной, взволнованной, слегка побледневшей.

Остановившись в дверях, Мэтт Харн окинул взглядом присутствующих. Находился ли среди них предатель, готовый продать его компанию с потрохами?

Кто-то из фирмы определенно замешан в этом, заявил его адвокат Ли Хэмптон десять минут назад. «У тебя здесь троянский конь, Мэтт. Разыщи его и вышвырни как можно скорее».

Мэтту не хотелось в это верить.

Взгляд его ярких голубых глаз скользил по лицам, словно по страницам бухгалтерских отчетов. Если б только в душах людских можно было читать с той же легкостью. Многие ли из них уже подыскивают себе теплые местечки на случай поражения?

Злоба жгла его изнутри. Он работал, как каторжный, создавая эту фирму, отдал ей десять лет своей жизни. Он вложил в нее все, что имел, включая собственную душу.

А теперь кто-то пытается ее отнять.

Что ж, он остановит их, чего бы это ему ни стоило. Мэтт никогда не считал себя безжалостным человеком, но если придется, он готов пойти на все.

Он шагнул в комнату, и собравшиеся за столом люди мгновенно встрепенулись, уставились на него, пытаясь разгадать его чувства.

Андреа доверчиво, с надеждой, улыбнулась. Она обожала Мэтта. Можно сказать, боготворила. Считала его самым умным и самым привлекательным мужчиной из всех, кого встречала в жизни. Несмотря на свое удачное замужество и двоих детей-близняшек, она души в Мэтте не чаяла. Прошлой зимой на званом обеде ее муж Джери заметил, какими сияющими глазами она смотрит на Мэтта, и поддразнил ее:

— Ты зря теряешь время, любовь моя. Этот парень теряет голову от компьютеров, а вовсе не от женщин. И вообще, что вы, девушки, в нем находите? Что в нем такого, чего нет у меня?

— Ничего, дорогой, совершенно ничего, — торопливо ответила Андреа, чтобы не обидеть Джери. Но как бы сильно ни любила она своего толстяка-мужа, все же Мэтт ухитрялся выглядеть великолепно даже в старых потертых джинсах и рабочей рубахе — совсем как кинозвезда! И с ней были согласны буквально все сотрудницы. Ноэль тоже от него без ума. Вообще-то ей еще не встречалась женщина, которой не нравились бы его голубые глаза, шелковистые рыжеватые волосы, обаятельная улыбка и неторопливая, ленивая походка.

В обеденный перерыв, поедая салатики в ближайшем кафетерии, сотрудницы компании наперебой обсуждали красоту Мэтта Харна и способы привлечь его внимание.

Но все их усилия были тщетны.

В жизни Мэтта не было места женщинам с тех пор, как его жена, Эйлин, три года назад умерла при родах. Андреа виделась с Мэттом на следующий день и была поражена тем, как он изменился. Его семейная жизнь складывалась очень счастливо. Они с Эйлин знали друг друга еще со школьной скамьи. Смерть жены стала для него ударом. Андреа пыталась утешить его, но услышала в ответ только одно:

— Ты очень добра, но я не хочу говорить об этом, Андреа.

Бледный и осунувшийся, он уехал и не появлялся в компании десять дней. Вернулся он другим человеком. С тех пор он с головой ушел в работу. Сильно похудел, стал молчаливым и мрачным.

Это беспокоило абсолютно всех, но теперь к нему страшно было подступиться. Милашка Мэтт, Мэтт-весельчак превратился в угрюмого деспота. Его даже начали побаиваться Слава богу, со временем он оттаял. За последнюю пару лет, ко всеобщему облегчению, он стал почти прежним. Начал смеяться, чаще улыбаться и шутить, но где-то в глубине его голубых глаз таилась боль.